— Ты че, язык проглотила или гонора до хрена, чтобы со
мной разговаривать? — бубнел за пределами моего сознания доставучий
Артур.
И как же кстати Лебедев в ванную стремительно свалил! Я
хоть справиться с собой смогла, позволив жутким воспоминаниям
пронестись режущим в кровь и мясо стеклом сквозь разум, и обуздать
реакцию тела. Ведь захотелось вдруг сжаться в этом кресле в
трясущийся жалкий комок, закрываясь от фантомной обнаженности
руками и ногами, а от нависающего над душой у*бана хамовитого
охранника затошнило, и одновременно появился импульс схватить
первое, что попадется, и *башить, вереща срывая горло,
защищаясь.
Нет опасности сейчас, Ерохина. Этот черноволосый
долбоящер совсем не один из тех ублюдков. Это — роскошный номер в
гостинице, а не вонючий подвал, дверь не заперта, и в нее не войдут
сейчас маслено ухмыляющиеся мрази.
Все случилось одиннадцать лет назад. До моего
тринадцатилетия две недели оставались как раз. Я шла домой с
бальных танцев. Пять вечера, светло, люди вокруг. Уже не первую
неделю болтали о том, что в городе появилась банда охреневших
насильников. Девчонок, молодых женщин похищали, кого из бара, кого
просто на улице, по пути из магазина или с работы, а через два-три
дня они возвращались. Живые, но кошмарно истерзанные, избитые, со
следами долгого жесточайшего изнасилования, одурманенные какой-то
пакостью и почти ничего не способные вспомнить, кроме бесконечного
кошмара измывательств сквозь муть дурмана. И что, кажется, все
насилие мучители снимали на камеру.
Наша преподавательница танцев сама настояла на том,
чтобы перенести занятия на более раннее время, и мама нам с сестрой
твердила каждое утро, чтобы мы и близко к себе никого не
подпускали. Лучше убежать с визгом, прослыв чокнутыми, чем попасть
в лапы подобных тварей, которых милиция что-то ловить не торопится.
Ведь шептались, что число подвегшихся надругательствам пошло на
десятки, а кое-кто не сумел пережить случившееся и попал в дурку
или совершил суицид. Я мамины наставления помнила, домой шла без
задержек, почти бежала, настороженно зыркая по сторонам, но от
судьбы убежать таки не удалось. Все случилось настолько быстро и
неожиданно, что я и пикнуть не успела.
Трое парней лет по восемнадцать вывернули из-за угла и
пошли за мной, ускоряя шаг, перебрасываясь пошлыми комментариями
насчет моей внешности и мерзко похахатывая. Я как раз за прошлое
лето вымахала выше мамы и грудь стала расти, резко лифчик
понадобился. Наплевав на все, я сорвалась на бег, стремясь
побыстрее оторваться, и это легко удалось, они не рванули за мной.
Обрадованная, я добежала до нашего проходного двора, оглянулась на
них в последний раз, ведь до подъезда осталось метров двадцать и
тут же буквально влетела в сильный захват чужих рук, а к лицу
прижалась тряпка с чем-то вонючим. Сознание стало стремительно
уплывать, руки-ноги обмякать, а мой гаснущий взгляд зацепился за
идущих как раз мимо людей. Мужчина и женщина средних лет, я их лица
запомнила необычайно отчетливо и именно они мне являлись потом в
кошмарах особенно часто. Даже чаще, чем размытые рожи похитителей.
Потому что эти двое видели, что происходит, но отвернулись и пошли
быстрее прочь. И, как узнала позже, ни о чем не заявили, никому не
рассказали.