Перестали с приходом холодов рубить
камень в окрестностях Солеграда. Всех варнаков, лазутчиков и бродяг
погнали в соляную шахту, туда, где тепло и сухо. Жупан Горазд
изрядно навострился создавать запасы соли, перегоняя по мере
надобности людей то на одни работы, то на другие. Горожане, те, что
с достатком, забили погреба едой, кадушками с зерном и салом,
вязанками соленой рыбы, провесными окороками, капустой, репой,
грибами и косицами, сплетенными из головок репчатого лука. Те, кто
победнее, закопали в ямы жито и повесили под стрехой лещей и щук,
дожидаясь, когда запах сладковатой тухлятины скажет: дошла рыбка!
Можно есть! Но таких бедолаг уже совсем мало было. Соль государь
отпускал по разумной цене, не пытаясь снять с людей последние
портки.
Месяц Листопад — время, когда
старосты едут в Приказы с годовым отчетом, моля богов, чтобы не
попасться лишний раз на глаза госпоже Любаве. Иногда им везло, и
тогда какой-нибудь подьячий мог тот отчет принять. И было это для
старост счастьем великим. Боялись тертые мужики эту ведьму просто
до икоты. Смотрит невзрачная пигалица, увешанная золотом с головы
до ног, на такого старосту, и словно душу из него своим взглядом
вынимает.
- Где, - спрашивает она, - недоимка
за прошлый год? Ты мне что в прошлый листопад говорил? Помнишь?
Староста и сам забыл, что он в том
году плел, лишь бы с глаз ее ведьминых поскорее уйти, а она тот
разговор дословно повторит, а потом скажет:
- Тебе, староста, баранов пасти в
аварском кочевье, а не государеву службу нести. - Двадцать мер
ячменя за тобой, помни! А чтобы не забыл, я их у тебя на всякий
случай из жалования вычту. Ты же у нас не забываешь двадцатую долю
получать? Так-то. Свободен!
- Да леший с ним, с этим ячменем, -
утирает пот со лба староста, когда за ним захлопывается тяжелая
дверь. - Вычла и вычла, я свое возьму еще. Но какова ведьма! Внутри
ажник трусится все!
- Что, почтенный? - сочувственно
смотрели на него собратья по цеху, такие же старосты, как и он сам.
Тут все стояли в очередь на прием. - Зла сегодня боярыня?
- Да лучше бы зла была, - сплюнет
бедолага, собираясь в свою волость, куда-нибудь за сотню с хвостом
миль, в хорватские земли. - Отчет сдал, и на год отмучился.
Загляну-ка я в государев кабак. Надо это дело обмыть!
- Жупанство Бертахара, восьмая
волость, заходи! - крикнет госпожа Любава, и очередной бедолага
вкатывается бочком в кабинет, не забывая сдернуть с головы меховую
шапку. - У тебя, староста, с прошлого года восемь белок недосдача…,
- слышали в коридоре остальные. - Привез белку или из жалования
вычесть?