- Примут нас, не беспокойся, -
убеждал Горазд. – Чай, родня. Я, правда, давно там не был, жизнь закрутила,
служба, походы, но помню всех с детства. И они меня помнить должны. А и не
вспомнят – не пропадем. Мир не без добрых людей.
- Да я и не беспокоюсь, Горазд,
- улыбалась Любава. – С чего мне беспокоиться? У меня муж и сын есть. Мужчины. Защитят,
ежели что.
- Защитили уже, - бормотал
Горазд, невольно оборачиваясь через плечо, где за горизонтом остались чёрные,
тянущиеся к небу, дымы горящей Рязани.
- Сила солому ломит, - пожимала
красивыми плечами Любава. – Не всё человеку подвластно.
- Будет надо, мама, я жизни
своей не пожалею, чтобы тебя и сестёр защитить, - заявлял Алёшка.
Он испытывал странные чувства.
С одной стороны, ему было стыдно, что взрослые так легко отдали родной город
Всеволоду на сожжение, а с другой он даже своим ребячьим разумом понимал, что бунтовать
против князя, которому целовали крест – не дело.
- Зачем тогда целовали? –
спрашивал он Горазда.
- Подрастешь – поймёшь, -
отвечал бывший княжий дружинник и трепал Лёшку по русой голове. – Помни одно.
Князья приходят и уходят, а земля русская, как была, так и останется вовек. Нет
такой силы, чтобы убить Русь.
- Почему? Заговоренная она, что
ли?
- И заговорённая тоже.
- Да ладно. Расскажи!
- Про Илью Муромца слышал?
- Кто ж не слышал. Был такой
храбр, ещё князю Владимиру Красное Солнышко служил, оборонял Русь от поганых.
- Не был. Есть.
- Как это?
- Говорят, Илья Муромец по сей
день жив. И пока он жив, Русь будет стоять.
Алёшка смотрел на Горазда во
все глаза. По лицу дружинника было не понять – всерьёз тот говорит или сказку
бает, чтобы как-то развлечься в дальней и скучной дороге.
- Не бывает так, - говорил
Алёшка, хотя уверенности в его голосе не чувствовалось. – Не живут столько
люди. Даже храбры. Князь Владимир Красное Солнышко эвон когда правил в Киеве!
- Две сотни лет тому, - уточнил
Горазд.
Разговаривали они, в основном,
по вечерам, у костра, когда путники после ужина готовились ко сну. Самое время
для историй. Хоть былей, хоть небылиц.
Вот и сейчас. Уснули сестрёнки-погодки,
сморенные усталостью и сытной едой. Зевает мама, деликатно прикрывая рот рукой.
Ей рассказы мужа не слишком интересны – довезти бы семью целой и невредимой до
места, чтобы никто не заболел, не потерялся. Помоги, Господи и ты, Пресвятая
Богородица с ангелом-хранителем, защитите нас, грешных, в дороге, спасите и
помилуйте, отведите беду, не дайте пропасть. И вы, чумазая русская сила, -
лешие, водяные, русалки и мавки, духи лесные, не троньте нас, пропустите через
свои владения, дайте путь прямоезжий и спокойный.