- Мне нужно было сказать.
- И что бы ты сделал? Ты же не
видел, как он Пушка пинал. А моё слово против его пустое считай, не стоит
ничего.
- Ох, Лёшка, Лёшка, - вздыхал
Горазд. – Трудно тебе с таким нравом в жизни будет.
- Ничего, как-нибудь, -
подмигивал Лёшка. – Я хоть силой не силён, да напуском смел!
- О как сказал! – удивлялся
Горазд. – Сам придумал?
- Не, сорока на хвосте
принесла, во двор скинула, а я подобрал. Теперь пользуюсь.
Горазд качал головой, смеялся,
Лёшка подхватывал. Так и жили – не тужили.
Недолго, однако. Алёшке и
тринадцати лет не исполнилось, когда в городе ударил набат и вспыхнул бунт.
Рязанцы, подстрекаемые боярами и специально обученными людьми, коим было хорошо
заплачено, похватали княжьих людей, заковали их в цепи, а некоторых и вовсе до
смерти убили, закопав в землю по шею. Ярославу с небольшим отрядом верных
суздальцев удалось вырваться из западни и уйти к отцу.
Вскоре великий князь Всеволод Юрьевич
Большое Гнездо встал с войском под стенами Рязани и объявил, что пришло время
поступать ему по-плохому, ежели по-хорошему рязанцы не желают. Впрочем, всё
обошлось не так уж и плохо. В том смысле, что могло быть (и бывало!) гораздо
хуже.
Казнил великий князь только некоторых
бояр - явных и несомненных бунтовщиков и зачинщиков. Остальным велел на скорую
руку собрать домашний скарб, запрягать подводы и убираться из города по родне –
близкой и дальней - во
владимирско-суздальской земле. Тут недалеко. Нет родни? Пристраивайтесь, где
можете, препон чинить не станем. Что, не по правде? А против великого князя
бунтовать – это по правде? Возомнили о себе. Вот из-за таких, как вы и нет на
Руси единства, и терзает её всяк, кому не лень, едва отбиваться поспеваем.
Боюсь, не за горами тот день, когда не поспеем… Ничего. Будете себя правильно
вести – разрешу вернуться через годик-другой.
Вот так и оставила семья Алёшки
Поповича родной дом, который, как и весь город, вскоре запылал, подожжённый факелами
княжьих дружинников. Сжёг Всеволод Большое Гнездо Рязань. Пусть без людей,
пустую, но сжёг.
Десяток подвод, запряженных
волами, тянулись на полночь.
Дорога вела в Муром, оттуда –
во Владимир, Суздаль, Юрьев. Любава с Гораздом решили осесть в Юрьеве. Там жила
родня Горазда по матери (с Любавой у Горазда были общие предки по отцовской
линии – прабабка с прадедом, чьи сын и дочь, соответственно, являлись дедом
Горазда и бабкой Любавы).