Встрепенувшись спросонок, сиделка
с кряхтением полезла его доставать и наткнулась на мою свисающую ладонь. В
испуге посмотрела на меня и, встретившись взглядом, охнула.
– Очнулась, дочка? Неужели
господь услышал мои молитвы! Радость-то какая! – Схватив мою безвольную ладонь,
женщина припала к ней губами и расплакалась, обращаясь ласково, как только мама
называла, с ударением на первую букву. – Ярушка, ты ли это? Как себя
чувствуешь? Что помнишь? Я уж и не чаяла до этой минуты дожить! Злопыхатели –
ироды окаянные, все твердили, что ты оставила этот мир. А как оставила, коль
сердце бьется? Если тело, как и положено, функционирует? Уж как я им говорила,
что вернется наша звездочка ясная. А мне не верил никто! Лекари руками
разводили. Тебя ведь даже маг Жизни осматривала и признала, что шансов нет. А
ты возьми и выживи! То-то люди удивятся, когда моя княгинюшка в свет выйдет.
– Маг? – зацепилась я за странное
слово, которое не ожидала услышать от бабульки. – Княгинюшка? Женщина, вы кто?
– просипела не своим голосом.
– Матрена я, – опешив, ответила
незнакомка. – Ярушка, неужели не признала? А имя свое хоть помнишь?
– Ярой, то есть Ярославой меня
зовут. Это я помню и несчастный случай на фабрике – тоже. Кто-то еще пострадал?
Что случилось, причины уже выяснили? А маме сообщили? Волнуется, наверное, за
меня. Сколько дней я в больнице? – засыпала Матрену вопросами, вырывающимися из
горла сухим клекотом. – Можете позвать дежурного врача?
– Ох, бедная девочка! – бабулька
расстроилась. – Не знаю даже, с чего начать, чтобы ты с горя снова в
беспамятство не отправилась. Столько всего за эти годы случилось, что и не
перескажешь сразу. Матушки твоей уже седьмой год, как нет с нами. Не дождалась кровиночку!
А батюшка жив-здоров, слава Богу! За границей проживать изволит, у пруссаков. Брат
старший, Аркадий Елизарович, за дела общие с темниками в Сибирь сослан, там и
живет с семьей. Велиславу замуж выдали за барона Пшеронского, так она с тех пор
в столице не появлялась и даже весточки не прислала, о здоровье твоем не
справилась. Разве так можно? Пшеронский знамо верность империи доказал верной
службой. Чай не будет ему урону, если жена сестру больную навестит.
Известие о смерти мамы тугим
спазмом сдавило грудную клетку. Однако по мере того, как Матрена перечисляла
неизвестных родственников и сыпала фактами, от которых дергался глаз, у меня
закрадывались сомнения, что женщина не в себе.