- Вам не кажется, что потерпевший
наш как-то странно висит? – я, по-прежнему опекая следователя СК,
галантно, под локоток, подводил ее к, висящему на куске кожи,
самоубийце. И действительно, Федор Злобин выглядел, мягко говоря,
странно. Вся кожа его была покрыта какой-то темной субстанцией,
типа машинного масла. Несмотря на сильный ветер, тело не
покачивалось, вися на широком ремне, а кончики носок, нечищенных со
дня покупки, ботинок, касались покрытой гудроном, поверхности
крыши.
- Погодите. – я рукой отодвинул
следователя в сторону, шагнул к покойнику, вгляделся в его опухшее
лицо. В это время безумные глаза Злобина распахнулись мне
навстречу, а кривая улыбка обнажила гнилые зубы
псевдопотерпевшего.
- Должок за тобой, участковый! – сильный пальцы вцепились в мои
руки, и крепкий, жилистый Злобин, пользуясь полученной инерцией,
стал толкать меня к краю крыши. Я потерял пару секунд, пытаясь,
сначала осмыслить происходящее, а потом безуспешно ища точку опоры.
Но, кроме визжащей девушки в мундире следственного комитета, иной
опоры на расстоянии вытянутой руки от меня не было. Не желая
вмешивать хрупкого следователя в драку, я попытался держаться от
нее подальше, что стоило мне еще одного шага по пути к краю крыши.
Я пытался остановить, прущего как танк, Злобина, но он набрал
большую скорость, а подошвы моих туфель скользили по черному
покрытию крыши. Вот, ноги уперлись во что-то, но это оказался лишь
невысокий барьерчик, отделяющий меня от бездны, протянувшийся вдоль
самого края крыши, через который Злобин меня и перетолкнул. Я
инстинктивно вцепился в своего врага и, как в замедленной съемке,
стал опрокидываться на спину, отправляясь в свой последний,
свободный полет. Злобин, торжествующе визжа, попытался вырваться из
моих объятий, остаться на крыше, но я держался, вцепившись в ткань
старого спортивного костюма этой твари крепко, как энцефалитный
клещ. В безумно-счастливых глазах Феди Злобина радость сменилась
испугом, он судорожно задергался, а торжествующий визг сменил
тональность на противоположную. И мы полетели. Я вниз, спиной
вперед, глядя в голубое небо, со стремительно летящим белым
облачком, стараясь не смотреть на искаженное лицо, переставшего
вырываться, Злобина. Где-то, уже в прошлой жизни, на за парапетом
крыши, мелькнул силуэт пэпээсника, протянувшего в мою сторону руки,
но безнадежно опоздавшего со своей помощью. А потом синева неба
сменилась чернотой, наверное, мое сердце не выдержало.