Сначала глаза Лиса расширились, потом налились кровью, и он
заорал, одновременно от невыносимого жжения и страха. Страха от
непонимания происходящего под одеялом.
- Заткни его подушкой, - попросил я Талию, по-прежнему не снимая
неприятного воздействия.
Хотя в коридоре возле 12 палаты никого не находилось в момент
нашего визита, все равно имелись опасения, что на вопли виконта
сбегутся сестры милосердия, доктора или жрецы. Баронесса рывком
выдернула подушку из-под головы Ковальского, прижала к его лицу,
навалившись всем весом. Крик тут же оборвался, превращаясь в хрип.
Виконт завозился, пытаясь то вывернуться, то оттолкнуть Талию
Евклидовна, но для этого сейчас он был слишком слаб и мешали
бинты.
- Хватит, дорогая, он нам нужен живым, - сказал я.
И зловеще добавил: - Пока…
Талия нехотя оторвала подушку от его лица и точно змея
прошипела:
- Было бы спокойнее, если бы он больше нам не был нужен живым, -
после чего баронесса хохотнула, подошла ко мне, положила свои
мягкие ладошки мне на плечи.
- Я обещаю… - прохрипел Густав. – Не жгите яйца! Пожалуйста!
Я убрал руку, снимая магическое воздействие.
- Вот, хорошо. Значит даже в твоей голове иногда случаются
проблески здравомыслия. Теперь подкрепи свое обещание словом
дворянина и поклянись перед… - я задумался: хотя у него на шее
болтался медальон Морены, знак темной богини мог быть лишь данью
моде.
- Мореной! – подсказала баронесса.
- Ладно, можно и перед Темной. В общем, давай слово дворянина и
клятву перед Мореной, что ни лично ты и никто иной по твоему
научению не причинит вреда госпоже Евстафьевой ни словом, ни делом,
- строго сказал я.
Судя по выражению лица и напряженному голосу виконт серьезно
отнесся к клятве. Не берусь утверждать, что теперь я был спокоен за
Талию Евклидовну, но совершенно точно можно сказать, что для Лиса
его яйца имели огромное значение. И демонстрация моих возможностей
стала для него штукой гораздо более серьезной, чем запугивание
полицией и прочие расплывчатые увещания. Теперь оставалось перейти
к главным для меня вопросам, и я спросил:
- Ну-ка, рыжий мерзавец, поведай нам, кто и зачем из вашей
блохастой стаи пытается меня убить?
- Никто не пытается, ваше сиятельство! – Густав приподнял голову
и, старясь как можно честнее смотреть на меня, мотнул ей так
отчаянно, что мне послышалось как хрустнули его позвонки.