М-да, оплошность, наверное, прежний граф Елецкий слово «мудаки»
не использовал в общении с матерью.
- Мам, все? Я могу идти? – я не стал объясняться из-за озорного
словца. В самом деле, я же взрослый. Астерий я, черт дери. И сейчас
меня пробирал лишь один страх – страх, что я не смогу сдержать
смех.
- Нет, не все! Теперь объясни мне, какие у тебя отношения с
Талией, - левая бровь мамы надломилась, что чуть добавило ей
суровости.
- Как какие? Примерно такие же, как у тебя с ее отцом, - ответил
я, достав коробочку «Никольских» и опасаясь, что разговор рискует
затянуться.
Мама побледнела, приоткрыв рот, затем выдохнула:
- Да как ты смеешь такое думать!
- В смысле? А что я такое подумал? – я разыграл изумление.
- Я не знаю, что ты там подумал. Говори мне честно, у тебя с ней
отношения такие же как с нашей служанкой… Дашей? – лицо графини
оставалось бледным.
- Мам, у меня же на данный момент нет отношений с Дашей. Кстати,
благодаря тебя. Закурю, с твоего позволения. Ты же здесь иногда
куришь, - я щелкнул зажигалкой.
- Не смей! – она топнула ногой.
- Мам, ты снова забыла. Ну-ка вспомни: я… уже… взрослый, -
произнес я вкрадчиво, едва ли не по слогам. – И зачем тебе лезть в
мои отношения? Это не полезно ни для тебя, ни для меня.
- Я хочу знать, что происходит между тобой и Талией! Взрослый
он! Ты очень многого не понимаешь! Евклид Иванович предельно
серьезно относится к воспитанию дочери. Саш… - теперь графиня уже
не пыталась на меня давить, и выглядела просто очень обеспокоенной.
– Пожалуйста, скажи, что у тебя было с ней. Я должна это знать!
- А с чего ты, собственно, взяла, будто что-то было? – вот здесь
я не знал, как правильнее себя повести: если баронесса сказала о
каких-то подробностях нашей совместной ночи, то с моей стороны,
глупо от этого увиливать в объяснениях. А если у Елены Викторовны
лишь подозрения, то сказать правду, означает предать Талию с
последующими большими неприятностями ей от отца.
- У меня есть основания так думать. Взрослый, видите ли, он.
Говори все как есть, - она подошла к тумбочке, выдвинула ящик и
достала коробочку сигарет «Госпожа Аллои».
- Мам, я не хочу говорить о Талии вне ее присутствия. Это
некрасиво. Давай, позову ее сюда и тогда мы продолжим этот
разговор, - предложил я. Расчет был прост: по пути я успею быстро
переговорить с дочерью Евклида Ивановича, узнать, что она успела
сболтнуть, и тогда будет понятно, что ответить маме.