Я посопел, с усилием гася в себе острое раздражение, потом
сварливо уточнил:
‒ Просто в дерьме хотела вывалять, да?
Она с готовностью закивала и посмотрела на меня с неясной
надеждой.
‒ Слушай... ‒ я подвигал головой, разгоняя застоявшееся в
загривке напряжение, и спросил: ‒ А зачем? Почему?
Кузя со свистом втянула воздух, в полумраке блеснули ровные
белые зубы:
‒ Да он капитаном! На судне! Плавал! ‒ она беззвучно притопнула
ножкой, и глаза её зло сверкнули: ‒ У-у-у-у... Фальшивка! Придушила
бы!
Я с трудом придавил невольную улыбку:
‒ А ты-то откуда разбираешься?
‒ Да я на руках у флотских выросла! А этот! ‒ звонко воскликнула
Наташа и перешла на сдавленное шипение: ‒ Фальшивка! И козел! Он...
‒ тут она куснула нижнюю губу и замолчала.
‒ Да? ‒ переспросил я, невольно расправляя плечи.
‒ Неважно, ‒ торопливо отмахнулась Кузя.
‒ А всё же? ‒ мне чудом удалось сохранить ровный голос, но
кулаки в карманах разжались с трудом.
‒ Неважно, ‒ повторила Кузя, ‒ я же не из-за себя сделала, я-то
что... Рыжую жалко, она хорошая.
‒ Мэри, значит, пожалела... ‒ набычился я, опять заводясь. ‒ А
тебя кто пожалеет, если вскроется?
Она посмотрела на меня с неожиданным превосходством, потом
победно тряхнула моей майкой:
‒ А вот для этого есть ты.
Я открыл рот. Закрыл. Глубоко вдохнул, припоминая, зачем я
вообще здесь нахожусь, и как это хорошо, что мне есть для чего
жить. На меня снизошло спокойствие, и я сказал:
‒ Нет. Извини, но нет. В следующий раз я и пальцем не шевельну,
чтобы спасти твою задницу.
Из темноты выметнулась Фроська. Приблизилась ко мне по дуге,
взбудоражено пофыркивая, обнюхала сапоги и скачками унеслась прочь.
Мы проводили её взглядами.
‒ Почему? ‒ голос у Кузи упал почти до шёпота. ‒ Я же не для
себя... Ты сам мне говорил о поступках, помнишь?!
Тут я словно наяву почувствовал, как клацнул, смыкаясь, тугой
зубастый капкан. Ну вот и что ей теперь говорить?!
‒ Пф-ф-ф... ‒ звучно выдохнул я. ‒ Ты, Наташа, горячее-то с
солёным не путай. Я говорил совсем о другом. Поступок подразумевает
готовность принять все его последствия. А у тебя получился удар
исподтишка, ‒ она дёрнулась что-то возразить, но я провёл между
нами рукой, пресекая, ‒ пусть даже и нанесённый из чувства
попранной справедливости.
‒ Удары исподтишка ‒ это поступки женщин, ‒ Кузя передёрнула
плечиками. ‒ Ты же не хочешь, чтобы мы падали на амбразуры?