…Щелчок замка – и по моему внутреннему видению словно рябь
пробежала. Часто зашаркали отцовские тапки.
- Привет! – радостно зазвенел мамин голос, переходя в сдавленное
хихиканье. – Пусти, медведь! На, лучше сумку возьми… О, Дюша
вернулся!
Не вставая со стула, я потянулся, чуя, как приближается родная
женщина.
- Привет, Андрюшенька! – ласковая рука опустилась на мою умную
голову, перебирая пряди, и модуляры, призывно изгибавшиеся в
воображении, растворились, стекая в память.
- Привет, мам! Опять медовый месяц? М-м?
Мама смущенно рассмеялась. Наклонилась, целуя мою гривку, и
дохнула теплым воздухом.
- Балбесина…
Поздний вечер того же дня
Ленинград, Литейный проспект, «Большой Дом»
Генерал Блеер никогда не забывал, что слово «должность»
происходит от слова «должен»; чем выше ты взошёл, тем тяжелее долг.
Долги положено отрабатывать, да не абы как, а на результат. Есть ‒
отлично. Нет ‒ паши вдвое, и это не обсуждается. Да, порой нужна
удача, но если молотить двадцать четыре часа в сутки и семь дней в
неделю, то она находит тебя сама.
Мужество повседневного труда... Неброское, нешумное. За него
ведь тоже дают ордена. Это геройство, пусть и особого, небоевого
толка: уйти не вспышкой подвига, но гореть десятилетиями, на жилах,
через «не могу».
Впрочем, о подвигах и орденах Владлен Николаевич не думал ‒ не
до того было. Своя страна на руках. Надо работать.
А в этот поздний предпраздничный вечер «особой» группе было над
чем потрудиться: появились успехи. Именно так, во множественном
числе! Поэтому в кабинете у генерала сегодня царило приподнятое
настроение.
Пили горячий крепкий чай с лимоном и хрустели вездесущими
сушками. Потом порученец занёс две больших блюда с бутербродами:
прибыл белёсый, в мелкие дырочки сыр, пахучая варёная колбаса и,
половинками ‒ необычно сочные котлеты.
‒ Мои, ‒ с потаённой гордостью поведал капитан в ответ на
молчаливо задранные брови шефа, ‒ лося на майские завалили под
Мгой, двухлетку. Жена ведро накрутила.
Потом он вышел, и разговор по делу возобновился.
‒ Наглец он, конечно, каких мало... ‒ Блеер шумно хлебнул из
стакана и пристукнул по столу кулаком: ‒ Пойти на передачу прямо на
Лубянке, под окнами Комитета... Редкостный наглец.
‒ Это неплохо, ‒ Витольд покивал каким-то своим мыслям, ‒
пониженное чувство опасности, бесшабашность... Такой вполне может и
сам нарваться.