В себя я пришел, когда Дим с Пиром сидели в каком-то трактире и
вовсю наворачивали сытный обед. Да так, что только за ушами
трещало.
— И что с тобой произошло, сосед? — почувствовав, что я выполз
из той дыры, куда он меня затолкал во время исповеди, спросил
носитель. — Откуда это дурацкое желание поговорить с
протопресвитером?
— Не знаю, — вынужден был признать я после недолгого молчания.
Сейчас мысли, посещавшие меня во время исповеди, казались полным
бредом. А уж мое любопытство... нет, я признаю, что есть за мной
такой грешок, любознателен не в меру, но с моим нынешним положением
это вполне нормально. Раз уж мне почти недоступны остальные
удовольствия, то хотя бы радость познания остается в полном моем
распоряжении. И тем не менее, такого безоглядного любопытства и
наплевательского отношения к чужим секретам за мной никогда не
водилось.
— Странно, а я во время разговора ничего подобного не
чувствовал. Да и Граммон тоже, по крайней мере, лишнего не болтал.
Интересно... Так, сосед, отныне на всех исповедях ты будешь
забиваться так глубоко, чтобы даже я тебя расслышать не мог, —
заключил Дим, выслушав мои сбивчивые объяснения. И честно говоря, я
не стал ему возражать. Эффект от действий прелата меня напугал...
до мокрых штанов. Это ж не человек, а пентотал ходячий! Эспэ сто
семнадцать, чтоб его!
— Это что такое? — вновь возник носитель.
— Сыворотка правды, — на автомате ответил я и, чуть подумав,
добавил: — Наверное... мне так кажется.
На этом наш разговор заглох. Я сосредоточился на себе, а Дим с
головой ушел в обсуждение с Пиром стоимости различных трофеев из
Пустошей вообще и возможностей по продаже доставшихся бараненку
коконов с искаженными ящерицами в частности. Причем эти двое так
увлеклись, что, расправившись с обедом, тут же отправились домой к
старику, куда Дим принес добычу Пира вместе с заказом своего деда.
И теперь эти два оболтуса решили не откладывать дело в долгий ящик
и отнести трофей на оценку кому-нибудь из алхимиков. Доверять эту
процедуру деду Дим отсоветовал. Дескать, тот настоящей цены не
даст, чисто по-родственному.
Следующие несколько часов прошли для меня как в тумане, носитель
что-то делал, с кем-то спорил и о чем-то договаривался, а я все
пытался привести себя в порядок. Инквизитор явно натворил какую-то
гадость с моим сознанием, потому что по-настоящему я оклемался,
только когда Дим, устроившись на заднем дворе нашего постоялого
двора, занялся тренировкой. Почувствовав на щеке легкий ветерок и
тепло пригревающего солнца, а в руке шероховатую рукоять фальшиона,
я наконец смог отбросить дурные мысли и, окончательно успокоившись,
полностью отдался четким, выверенным движениям фехтовального
искусства, в очередной раз убеждаясь, что мой носитель
действительно талантливый боец. Не поединщик, именно боец, которому
плевать, какой клинок держит его рука. Каждое движение четко,
экономно и смертоносно. Кайф!