Сидели пили чай из Севрского фарфора трофейного с пейзанками
смачными нарисованными, закусывали под умильными взглядами тёти
Стеши пирогом и тут другая «тётя», которая Света и говорит:
- Всё, Вовочка, с концами к тебе переезжаю, хватит жить порознь.
С вещами приехала. А ребёночек пока у мамы твоей поживёт, чего его
среди зимы тащить, ещё простынет. Потом весною перевезём.
Бамс. Это у Вовки пирог в чай упал, расплескав его по всем
присутствующим.
Блямс. Это у Наташи чашка страшно дорогая выпала из рук и на
стол спланировала. Хотя. Чего ей планировать. Хряпнулась она. Надо
отдать должное французам, качественно сделали, не разбилась. Только
тоже окатила всех присутствующих кипятком.
- А-аа-аа! – Это все трое заорали ошпаренные.
Хрясь. Это Вовке от Аполлоновой в рожу прилетело. Бамс. Это он
руку в последнюю долю секунды перехватил и, встав, стул
опрокинул.
- Хи-хи-хи. Ох, ха-ха-ха. Видели бы вы свои лица, голубки. Да,
шучу я! Уж больно, Вова, невеста твоя на меня зло смотрит, кошкой
прямо, готова глаза выцарапать.
Событие шестое
Гарантия мира: закопать топор войны вместе с
врагом.
Станислав Ежи Лец
Мир, основанный на унижении побеждённого, это не мир, а лишь
краткое перемирие между двумя войнами.
Валентин Пикуль
Хотелось посмотреть, как эти две дивчины будут таскать друг
друга за волосы и возиться в грязи. Не получится. Грязи нет. Зато
на столе стоит страшно дорогой и чужой чайный сервиз, который легко
могут эти две кошки раскокать, а ещё там стоит чайник с кипятком и
заварочный чайничек тоже севрский и тоже с кипятком. Но всё же
главное, что нет грязи. Чистюля Степанида Гавриловна - грязи на
кухне не допустит.
- Ну-ка, сели обе! Тётя Света! Наташа! – пришлось
прикрикнуть.
Сели и надулись. Даже щёки раздули.
- Наташ. Ну, ты успокойся, сейчас тётя Света всё нам объяснит.
Без шуток неуместных.
- А чего она!
- Всё! Наташ, ты, когда злишься у тебя такие глаза красивые. Как
у нашего Барсика.
- Гад! – ну хоть улыбнулась.
- Давай, тётя Света, рассказывай, - Вовка осмотрел бардак на
столе. Поднял чашки опрокинутые и передал их стоящей на пороге
кухни с каменным лицом Степаниде Гавриловне. Может, не услышала и
не поняла, что тут произошло, всё же слух у неё после пожара на
голове сильно сел. А может, привыкла не лезть в дела, её не
касающиеся.