Вождь между тем сломал одну из сигареток и набил табаком трубку.
Василий, сам взял из этой же пачки сигарету и, просто чиркнув
спичкой, закурил. Вовка стоял с гитарой, сунутой ему Сталиным
младшим, и ждал.
- Пой, малчик. Чего нэ поёш? Слова забыл? – закхекал Сталин,
затянувшись разожжённой Власиком трубкой.
Фомин повернулся, отошёл на три шага назад от карты к креслу,
чуть подтянул пару струн. Василий был прав, гитара немного
расстроена.
Если б я был султан, я б имел трёх
жён
И тройной красотой был бы окружён
Но с другой стороны при таких
делах
Столько бед и забот, ах, спаси
Аллах!
Эх, губа совсем разболелась, нужные интонации получаются с
трудом.
Вовка глаза прикрыл и сосредоточился на словах. Он постоянно
забывал куплет про сто грамм.
Если даст мне жена каждая по сто,
Итого триста грамм – это кое-что!
Но когда на бровях прихожу домой
Мне скандал предстоит с каждою
женой!
Фу, на этот раз почти проскочил. Вовка мысленно вздохнул. Чуть
запнулся, как всегда, на «это кое-что», явно слабенькая рифма.
Но в квартире моей маленький
метраж:
Метра два в ширину, вдоль – четыре
аж!
Если в два этажа разместить
кровать,
Всё равно Зульфие негде будет
спать.
Не очень плохо иметь три жены
Но очень плохо с другой стороны
Один глаз Фомин приоткрыл, всё с той же детской улыбкой сидел на
стуле Василий Иосифович. Сам Сталин стоял возле стола, опершись на
него руками, и трубка тоненьким дымком перед ним разрезала воздух.
В полутьме комнаты его почти не было видно, скорее дымок угадывался
по волнам воздуха поднимающегося с ним и искажающим лицо Сталина.
Словно, кивал тот головой в такт песне. А, может, кивал.
Как быть нам султанам ясность тут
нужна
Сколько жён в самый раз? Три или
одна?
На вопрос на такой есть ответ
простой-
Если б я был султан - был бы
холостой!
Не плохо очень совсем без жены
Гораздо лучше с любой стороны
Вовка опять прошёлся ладонью по верхней деке гитары, выбивая
восточный мотив
Не плохо очень совсем без жены
Гораздо лучше с любой стороны
Фу! В процессе и про губу забыл.
- Хорошо. Вэсёлая песня, – Сталин первый раз затянулся неглубоко
и сразу выпустил дым. – Опят кров у тэбя, Володя. Власик, позови
доктора. Ха. Ты волшебник, малчик, у меня голова болеть перестала.
Ты, Фомин хорошие пэсни поёш, – Челенков думал, что Сталин и не
помнит, как его зовут, всё мальчик и мальчик. Ан, нет. И имя помнит
и фамилию.