Вовка, приняв глоток коньяка, и, избавившись от противного
привкуса во рту, решил пренебречь приказом Фоминых и обследовать
ближайшие подступы к казарме. Автоматчиков с немецкими овчарками
поблизости не было, даже какого-нибудь работника аэропорта или
таможни там и то не наблюдалось. Никому русские хоккеисты не нужны.
Обход казармы по кругу принёс отличную новость. Дрова были. Они
ровной поленницей был сложены в торце казармы. Вовка набрал охапку
и поспешил назад в помещение. Там на глазах становилось
холоднее.
- Артист! Запретили же выходить? – принял от него дрова Бобров.
И сразу стал охлопывать себя по карманам, ища спички. Ели и даже
пытались играть в бильярд сломанным кием в пальто.
Сразу после обеда все руководители их делегации отбыли в Прагу.
Фоминых дозвонился до министерства иностранных дел Чехословакии из
аэропорта и те пригласили Савина и его в Прагу для обсуждения
участия российских хоккеистов в зимних студенческих играх. С ними и
боксёр увязался, хоть не знал ни чешского, ни английского. Старшим
остался Чернышёв. Он вакханалию разжигания печи и прекратил.
- Фомин, Третьяков, за дровами. Мужики посмотрите у кого
ненужная бумажка есть? Сам чиркнул зажигалкой и растопил буржуйку,
что нашлась у дальней стены. Точнее буржующу. Печь была из железа,
но не маленькая, а вполне себе, почти как настоящая.
Вовок местные полицейские поймали на третьей ходкой за дровами,
запихнули в казарму и закрыли дверь снаружи на ключ. Хорошо, хоть
дрова не отобрали. Сами встали рядом, через дверь слышно было, как
они переговариваются, но на просьбу открыть и ещё принести дров не
отвечали. Словно это их и не касалось. Самое интересное, что даже
нашёлся человек отлично владеющий чешским. Фомин почему-то думал,
что Зденек Зигмунд переманенный Василием Сталиным из «Спартака» в
МВО ВВС прибалт какой-нибудь, латыш, например. А он оказался чехом.
Не эмигрант и не пленный вовсе. Родился в Астрахани в чешской семье
ещё до революции в 1916 году. Он попытался уговорить полицейских
разрешить принести дров, но те даже на родную речь не
откликнулись.
Место у печи занял младший Тарасов Юрий, которого в команде
нарекли «Багратионом» за портретное сходство со знаменитым
полководцем. Нос выдающийся и кучерявые чёрные волосы. Он отогнал
всех от агрегата и сам по одному, время от времени, закидывал в
прожорливую утробу печи по полешку - экономил. Вся команда замёрзла
и жалась к печи, хоть толку от той пока и не много было. Этого
огромного железного монстра ещё раскочегарить надо.