— Как?
— Гостиный двор себе забрал, казаков по всему посаду расставил.
Казаки острожных стрельцов задирают. Каждый день у них драки.
Говорят, человек десять уже погибло. Стрельцы из острога стараются
лишний раз не спускаться. А когда спускаются, то не по одиночке.
Всю торговлю мне испоганил. Сам часто заходит, то сидит вусмерть
напивается, то ищет чего. Говорит, мол, я брагой на сторону мимо
казны торгую...
— Торгуешь?
Угрюм перекрестился с деланым страхом.
— Да как можно?
Макарин по глазам видел, что можно, но сейчас это было не его
дело. Грызня меж воеводами была распространенной проблемой. Москва
на новые земли часто назначала двух воевод с одинаковыми
полномочиями. Считалось, что двое в постоянном соперничестве лучше
управятся, чем один, который сразу начнет считать округу своей
личной вотчиной. Но иногда соперничество перерастало в открытую
вражду и достоинство системы становилось недостатком. Если Угрюм
говорил правду, то любой государев дьяк с такими полномочиями как у
Макарина, оказавшийся в городе, был обязан доложить. А Казанский
Приказ, ведающий делами всех новых земель, был обязан заменить
воевод. Теперь гостеприимство Троекурова становилось понятным.
— Что они не поделили?
— Да кто их знает... Может личное что. А может и государево.
Троекурова еще Годунов ставил. А Кокарев то ли из партии царя
Василия, то ли бояр московских. Бумаги то царь ему подписал, но
будет ли он отправлять своего человека в наши тьмутаракани, если
это действительно его человек? К тому же казаки у него...
Угрюм замолчал многозначительно.
— Что?
— Неправильные казаки у него, дьяк. Воровские. На вид место им
не на государевой службе, а в Диком поле, среди бунтующих холопов.
И ведут себя так же. Полагаю, что и караван тот они умыкнули.
Разбойники, как есть.
Макарин хмыкнул. Угрюм явно был обижен на младшего воеводу с его
казаками. То ли брагу заставляли бесплатно отпускать, то ли еще
что. На объективность единственного мангазейского осведомителя
рассчитывать не приходилось.
— Зачем им этот караван? Пушнина понадобилась?
— Э-э, дьяк, — Угрюм хитро прищурился, что из-за шрама у него
получилось как-то зловеще. — Пушнина тут не причем. Пушнины в том
караване было не так и много. Я не знаю точно, что там было. Да и
никто не знает. Караван собирали не на пристани, а за посадом у
леса. По ночам, так чтобы ни одна живая душа, кроме участников
ничего не видела. Варза даже нанял кого-то, чтоб зевак отпугивать.
Но мне сказывали, будто те купцы с Варзой нашли что-то в пустошах.
Что-то очень ценное. Говорят, золото. Это золото они и везли. Сам
подумай, стали бы тебя сюда посылать, ежели речь шла о пушнине?
Нет, дьяк, здесь дело серьезнее.