— Ты обещал закрыть наш договор, — напомнила, нервно
вцепившись в юбку. — Год уже прошел. Все, что ты просил, я сделала.
Больше у тебя нет причин…
— Эрли, — в голосе Даргена послышалось сочувствие, но я не
обольщалась: оно было таким же притворным, как и его забота,
подкупившая меня при первом знакомстве и стоившая мне года жизни. —
Разве я когда-то говорил, что перестал в тебе нуждаться?
Он обошел свой стол и медленно, будто чего-то опасался,
приблизился ко мне. Мои пальцы нащупали дверную ручку, надавили, но
— дверь не поддалась. Пульс забился в ушах, я отступила на шаг и
спиной уперлась в дверь.
— Уходить следовало тогда, когда я отпускал, — растягивая
гласные, очень медленно проговорил Дарген, нежно касаясь кончиками
пальцев моего лица. — Эрли, мой подарок судьбы, разве я плохо с
тобой обращаюсь?
Его тихий, вкрадчивый голос завораживал. Целитель и
менталист. Тот, кого следовало держать взаперти и подальше от
людей, но он ходил на свободе, ничуть не гнушаясь применять свой
дар не для помощи людям, а вот так, заставляя проникаться к нему
доверием, благодарностью, симпатией, теряя волю и подчиняясь его
голосу.
— Нет. — Мой голос был едва слышен, но это все, что я сумела
ему противопоставить. Я хотела кричать «да», хотела плюнуть ему в
лицо, но все, что смогла, это избавиться от радостного возгласа,
что так и рвался наружу под действием очарования Клифа.
— Умница. — Губы Даргена коснулись моего лба. Теплые, сухие.
Его руки сжали мои предплечья, давая прочувствовать его силу. Нет,
он не делал больно, но давал четко понять: я в его власти. И все
то, что казалось мне личной заслугой — лишь его уступка. — Ты моя,
Эрли. Была и будешь. Прими это, малыш, и все изменится.
Его губы коснулись уголка моего рта.
— Иди, у меня еще много работы.
Очарование схлынуло, возвращая мне контроль над телом. Я
отпрянула и больно ударилась затылком о дверь.
— Несчастье мое, — протянул Дарген, так и не отступивший от
меня, и его пальцы коснулись моих волос. Волна силы прокатилась по
телу, сконцентрировалась на пострадавшем затылке, и… принесла
облегчение.
Мужчина с сожалением отстранился. Подчиняясь его воле,
щелкнула дверь, открываясь, и я тотчас выскочила из кабинета.
Пробежала два лестничных пролета и, хлопнув дверью, скрылась в
своей, если это можно было так назвать, комнате. Не чердак, но
верхний этаж. Отсюда без метлы путь лишь один — к целителю. Слишком
высоко для удачного побега, слишком низко, чтобы
разбиться.