Не скажу, что мы напрасно съездили. Я получил много впечатлений,
хотя и не знаю, что потрясло сильнее: готический собор или
светящиеся табло на автобусных остановках — у нас тогда таких не
было. Мне все было ново и все интересно; а потом, мы с Катькой
целыми днями оставались вместе, нас не разделяли учеба и
подработки. Но уставал я сильнее, чем ожидал, и многого не
рассмотрел, а точнее, не прочувствовал. Не уловил вайб. Тогда я
решил, что вернусь в Европу еще много раз — и все наверстаю.
В Европу я действительно приезжал с тех пор раз двадцать, не
меньше — по делам и как турист, в города и на природу, на выходные
или в отпуск. Но первое впечатление новизны и свежести так и не
повторилось. У меня появлялись деньги, путешествия становились
комфортнее, но в то же время однообразнее. Бизнес-класс с
пластиковыми улыбками стюардесс, такси, отели. Двадцатый готический
собор неотличим от предыдущих девятнадцати, руины замков красочнее
смотрятся на открытках, в музеях не столько проникаешься великими
произведениями искусства, сколько уворачиваешься от толп китайских
туристов. Городская среда тоже теперь не поражает воображение —
стараниями урбанистов в Москве она уже почти такая же. Пока мы с
Катькой были вместе, поездки хотя бы давали возможность отдохнуть
от бытовой рутины, и мы гораздо меньше ссорились по ерунде. После
развода я поначалу думал, что в путешествиях смогу развеяться, но
вдали от дома только острее ощущал одиночество.
— Не раскисай, — сказал Вадим, распаковывая чемодан. — Я покажу
тебе такой Рим, какого ты еще не видел.
Я бы, конечно, предпочел, чтобы мы забронировали по отдельному
номеру, но для Вадима это выходило дороговато. Его зарплата лишь на
треть меньше моей, а бонусы иной раз набегают и побольше. Но у
Вадима четверо детей от трех разных женщин — две в Кемерово и одна
почему-то в Омске; и он не из тех горе-папаш, кто просит зарплату в
конверте, чтобы сэкономить на алиментах. Со всеми своими дамами и
детьми Вадим поддерживал прекрасные отношения. И хотя кроме работы
в “Нативе” он крутил еще два-три собственных бизнеса, на себе ему
приходилось экономить.
Вадим распахнул чемодан, набитый скомканной как попало одеждой —
аккуратностью он никогда не отличался. Вытаскивая рубашку, он
разворошил этот хаос. На ковролин выпал пластиковый пакет из
аптеки, оттуда выкатились два… нет, три пузырька. Таблетки? Разве
Вадька от чего-то лечится? Или опять антидепрессанты? Он же
говорил, что завязал с этой дрянью… Подбирая закатившийся за
тумбочку флакон, я прочел название: “Физика”.