Однако не все разделяли его
радость.
Из толпы вывалился молодой парень с
глазами, горящими фанатичным огнем. Пергион помнил его - Рилитиан
был непримиримым последователем Отца, ненавидящим Империю всей
душой.
Сейчас произойдет что-то
нехорошее.
- Убирайся прочь, тварь! – заорал
Рилитиан на императора. – Его величество разнесет в клочки тебя и
твою недоделанную империю!
Император безо всякого выражения
посмотрел на говорившего и сделал еле заметный жест рукой.
Тотчас же три арбалетных стрелы
впились в тело парня, отбросив того на каменную мостовую.
Пергион, затаив дыхание смотрел на
тело, под которым стремительно расплывалась багровая лужа.
Воцарилась мертвая, звенящая, тишина.
- Слушайте внимательно, - проговорил
император, обводя взглядом своих новых подданных. – Я не стану
мешать вам жить, не стану грабить, не стану унижать. Вы – граждане
Империи и получите все права и привилегии, полагающиеся по статусу.
Если солдат обидит кого-нибудь из горожан, он будет осужден. Если
кто-то, прикрываясь моим именем, попытается не заплатить за товар,
он будет осужден. Но любой, повторю, любой кто посмеет бунтовать
окончит как эта падаль. - Длинный тонкий палец вытянулся в сторону
мертвеца. – На этом я вынужден проститься с вами. Пускай Мать
защитит всех вас и этот город.
Сказав это, император и его свита
покинули остолбеневших горожан.
- Ну, могло бы быть и хуже, -
пробормотал себе под нос Пергион. – По крайней мере, когда он
проиграет, мы сможем сказать, что нас держали под страхом
смерти.
И все же, он не слишком верил, что,
когда благородные вернутся, дело кончится лишь одним трупом. Если
так поглядеть, то быть подданным Империи Тьмы не очень и плохо.
Старик решительно помотал головой,
отгоняя глупые мысли, и пошел прочь с площади, уже было темно, а
завтра вставать ни свет, ни заря. Пускай благородные играют в свои
игры, ему нет до этого дела. Его забота – управлять городом,
остальное пускай решают другие.
Десятая ночь первого месяца весны
36-го года со дня окончания Последней войны
Несмотря на то, что весна пришла уже
как десять дней назад, тепла ощутимо не хватало, и поэтому Шахрион
плотнее закутался в шерстяной плащ. Он спешил, и поэтому армия
маршировала даже ночью. Живым оставалось всего по нескольку часов
на сон, а мертвым отдых не требовался. Сейчас его уставшие бойцы,
за исключением немногочисленных караульных, валялись вокруг
костров, забывшись тяжелым сном.