– Где работаешь? – спросила она.
– Ты же слышала, капитаном.
– В чиновники не пошел?
– Не пошел, а не вышел, мордой. Ты-то как?
– Да так, в театре. Жизнь летит, не замечаешь, как летит. Туманов перетащил в Питер.
– Это я понял.
– Его протекция, понятно, и помогла мне устроиться в театр. Тридцать лет прошло… С ума можно сойти! Такая прорва лет…
Зажегся свет.
– Что без света? – спросила Лида.
– Комары налетят, – Федор прикрыл окно.
– Зрители! Екатерина Александровна! Капитан! Супруга капитана! Прошу вас в зрительный зал! Театр полон…
– Ты все еще любишь ее? – спросила Лида, ужасаясь тому, что задала этот вопрос.
– Я? – не менее дурацки переспросил Федор. – Кого?
До начала действа Федор обратил внимание на обувку Анны Семеновны. Черные туфли на платформе были, скорее всего, отечественные.
– Нарушаете традицию, Анна Семеновна. К кимоно хороши деревянные колодки.
– Колодки – это в Китае, кэп. А ноги обязательно бинтовать. Но это только для девочек.
– А, ну да.
Когда стали расходиться, то есть уже за полночь, Анна Семеновна предложила Екатерине Александровне пройтись по ночному городу пешком, подышать свежим воздухом. «Dum spiro, spero!»>11 У Кати болела голова, но отвязаться от проректора, видимо, не удастся. Вот уж, правда, репей в хвост!
– Вы там, в столицах, поди, совсем забыли воздух провинции?! – воскликнула та, как только они оказались на улице, скопившей за день весь жар и вонь лета. Екатерина Александровна сказала, что она уехала из Нежинска всего-то тридцать лет назад, но Анна Семеновна не услышала и продолжала: – Изумительный воздух! А вы, ребята, идите, идите-идите, мы сами. Правда, они у меня молодцы? Пойдемте, Екатерина Александровна! Вам – туда.
Пошли.
– Вы давно знаете капитана? – игриво спросила Анна Семеновна.
Екатерине Александровне не составило особого труда подыграть ей:
– Еще когда он ходил в нахимовцах.
– Ведь вы… жили с ним? – Анна Семеновна не была уверена, но, будучи женщиной, знала что спрашивает. – Прошу прощения, если вас это как-то смущает.
– Жили, – просто ответила Катя. – И прожили около года. Мы были женаты.
– А-а, – Анна Семеновна не поверила. – Давно?
– Сразу после войны. Тридцать пять лет прошло – даже не верится. Мне тогда этот возраст, тридцать пять лет, казался запредельным.
Анна Семеновна уныло кивнула, ей после войны как раз и было тридцать пять лет.