Венедам пришлось вытащить мечи, и теперь они рубили направо и налево, силой прокладывая себе дорогу. Когда рядом начало крениться дерево, под ногами Оборотня лопнула земля, и взметнувшиеся в облаке пыли и хвои корни ударили бродягу по ногам. Оборотень упал, вскочил, пробежал ещё немного, и только и успел заметить, как сверху на него обрушивается что-то…
Наверное, он пробыл без сознания всего несколько мгновений. А когда очнулся, понял, что ствол не только ударил, но и придавил ему ноги. Венеды, собравшись вокруг, выжидающе замерли. Ноги застряли крепко, даже с усилием он не смог их выдернуть из-под лесины, лес вокруг бушевал, а его спутники так и стояли как вкопанные.
– Какого Ния пялитесь, сильки несчастные? – заорал Волк на них. – Вы же одни и полдня в этом лесу не протянете! Поднимайте бревно, если жить хотите!
Венеды, словно очнувшись, бросились к нему, и им кое-как удалось приподнять суковатую ель. Оборотень с трудом поднялся и, прихрамывая, повёл их дальше. Золотинка прокричала, что погоня приближается. Да бродяга понимал это и так. Торжествующий вой леса позади них неуклонно приближался. Но, приближалась и опушка Чёрной чащи, стало светлее, появились колючие кусты. Спасение было уже совсем близко, когда Оборотень услышал женский крик позади. Он ринулся обратно. Полузасохшая ель опутала Велену голыми сучьями, яростно отбиваясь от подступивших к ней Карислава и Святомора. Неподатливые ветви с трудом поддавалось даже Кариславову топору, а само дерево было похоже на схватившее добычу чудовище. Именно теперь Оборотень вдруг вспомнил легенду о Живодреве, и понял, что это сын Велета идёт за ними. Гул приближался, слышались уже и глухие шаги деревянного великана. Втроём они всё освободили Велену и кинулись прочь. Волк шкурой чувствовал движение за их спинами.
Чёрная чаща кончилась неожиданно. Впереди желтым маревом простиралась болотистая равнина, густо утыканная остовами тощих ёлок и сосен. Оборотень изо всех сил побежал туда, не смея оглянуться, пока под ногами не зачавкало, пока тень чащи не оказалась далеко позади. Только тогда он остановился, упал на мох, и посмотрел назад.
Лес стихал. Среди деревьев, у самой кромки желтой равнины, темнел неясный, грозный силуэт Живодрева. В наступившей скоро тишине, они услышали его голос. Слов было не понять, но в них чувствовались гнев, скорбь и обида.