0,7 в портфеле где же кружка
и дай вам бог другими быть
как мной любимой если бы
они смогли хотя б отчасти
вписать о свойствах бурной страсти
в альбом ваш белый восемь строк
когда нет денег на метро
рай в шалаше лишь трюк из басен
а мир прозрачен и прекрасен
летят за днями в бездну дни
история скучна взгляни
кто терем занял я краснею
и ель сквозь иней зеленеет
и речка подо льдом вода
в крещенской проруби видна
кому дано предугадать
как слово наше отзовется
нисходит с неба благодать
а нам сочувствие дается
наполняю шнапсом покус
и гуляя по тверской
есть такой хороший фокус
расставания с тоской
пью из чистого истока
удаляясь от границ
неизбывного потока
непридуманных страниц
В хронологическом порядке
не размещал бы я стишки, —
вчерась, мол-де, пошел на блядки,
сегодня выпустил кишки
партнеру из-за разногласий
финансовых, а завтра мне
в эфире «Эха» кризис власти
еще ругать: бардак в стране
моей родной… Но если время
и место творчества важны,
мы их под опусами всеми
проставить все-таки должны.
Да ради Бога – что сегодня? —
Четверг, девятое, ноябрь
двух тыщ семнадцатого года
от Рождества – вот так хотя б.
Написано собственноручно
в Басманном ОВД Москвы,
где, может быть, томились вы…
Или служили, мой читатель?
10.10.2017 от Р. Х. Москва
«Что же, в детстве так всегда…»
Что же, в детстве так всегда —
ничего не слишком? —
вижу: падает звезда
с неба мне на книжку.
Тут из книжки выпал текст,
из меня – сознание,
я упал. И это есть
недопонимание.
А когда я все пойму
и закрою книжку,
станет стыдно самому
за того мальчишку.
В предчувствии дурного знака,
как суеверный жалкий трус,
не вняв совету Пастернака,
завел архив я и трясусь
над рукописью. Знаменитым
быть некрасиво – ну и что? —
зато все двери мне открыты,
швейцар всегда подаст пальто, —
так думал в небесах повеса,
летя из Лондона в Мадрид
через Париж из интереса
к корриде. Что и говорить,
бессмысленно, как шарик ртути,
катаешься туда-сюда,
но можно ли до самой сути
дойти во всем? – да никогда,
хотя… припомнив письма другу
из Марциала, соглашусь:
в них суть так явственно мерцала,
как солнца луч и моря шум.
облака белогривые лошадки
ну не скачут облака
белыми лошадками
глюки у меня пока
хмурые и шаткие
вспрыгнул черт на антресоль
лужицы кровавые
да на раны сыпят соль
в камере легавые
очерчу я мелом круг
крестным их знамением