- Жду ответа, - произнёс он почти шёпотом, подавшись ко мне.
Светлые пряди упали на лоб, и я совсем некстати начала думать – собственный это цвет волос или седина.
- Вы похожи… - я замялась, не зная, говорить ли правду, но в это время дверь кабинета приоткрылась и в комнату заглянула госпожа Бонита.
- Почему так долго, Тодо? – спросила она недовольно. – Я хотела поговорить с тобой о новогодних праздниках. Ванессу пригласили к мэру, наряжать ёлку. Что ты об этом думаешь?
Появление госпожи Бониты вернуло меня из небесной страны мечтаний на землю, и я почувствовала себя на редкость глупо. Ты здесь прячешься, Миэль, а не любуешься мускулами и шевелюрой господина Контрабандиста.
- Думаю, что можно её отпустить, - сказал хозяин дома уже громко, и интимность, возникшая было между нами, исчезла, рассыпавшись, как волна, ударившаяся в берег.
Ой, да была ли она? По-моему, мне всё это почудилось… Разумеется, почудилось…
- Вы ещё здесь, Лилибет? – осведомилась госпожа Бонита. – Я бы вам посоветовала поскорее собрать вещи.
- Барышня остаётся, - сказал де Синд, не отрывая от меня взгляда. – Детям понравилась её стряпня, поэтому пусть стряпает дальше.
Я тоже смотрела прямо на него, и поэтому упустила возможность полюбоваться потрясенной физиономией госпожи Бониты. Зато услышала, как сестра хозяина икнула, а потом переспросила, словно не поверив собственным ушам:
- Она… остаётся?!
- Да, - коротко ответил он и отвернулся, перебирая бумаги на столе.
Я запоздало вспомнила, что где-то там лежит объявление о награде за поимку графини Слейтер.
- Тодо, как же это… - госпожа Бонита мелкими шажками прошла в комнату.
- Можете идти, Элизабет, - кивнул мне де Синд, и мне пришлось оставить брата и сестру наедине.
Ужасно хотелось подслушать, как дальше пойдет их беседа, но когда я оглянулась по сторонам, то обнаружила, что нахожусь в коридоре не одна.
У стены стояла Черити – в ночной рубашке, заложив руки за спину, окидывая меня испытующим взглядом.
- Тебя оставили, Лилибет? – спросила она, выпятив нижнюю губу.
- Твой отец разрешил мне остаться, - ответила я уклончиво, решив больше не поправлять девочку относительно своего нового имени. Пусть зовет, как пожелает. Это ведь не её выдумка, а госпожи Бониты. Смысл сердиться на ребенка, если он всего лишь делает то, что велит взрослый?