— Что-то случилось, Ичика? —
Обратилась ко мне Лаура, когда мы после уроков шли до общежития.
Она всегда была очень наблюдательной, чувствуется оперативная
подготовка, так что перемены в моём настроении чувствовала на
раз.
— Просто воспоминания накатили. — Я
с улыбкой провел по волосам сводной сестры. Мы шли в окружении
многих других студентов, и если сёстры от моей улыбки только
нахмурились, то другие девушки показали более яркую реакцию.
Вздохи, охи, некоторые даже с шага сбились или застыли в удивлении.
Нельзя сказать, что я редко улыбаюсь, но даже улыбка бывает
разной.
— Опять со скрипкой на крышу
полезешь? — Припомнила Мадока один случай, когда на меня нападало
подобное настроение.
— Нет, зачем? — Я с некоторым
удивлением оглянулся на неё. — Уставом Академии курсантам запрещено
находится в подсобных помещениях, куда относят и крыши общежитий. Я
думаю взять гитару и пойти на западный берег, там есть пара скамеек
с которых можно наблюдать закат. Буду глазеть на горизонт и дергать
струны в порыве настроения.
— Боюсь тебе могут помешать. — Лаура
кивнула на окружающих, и подслушивающих, нас девиц.
— Бога ради, ты же меня знаешь, до
тех пор пока мне это не мешает, мне всё равно что делают другие, а
слишком наглых я не жалую.
Больше к этой теме не возвращались,
намек для всех «охотниц» был более чем понятен. Мне самому не
терпелось наконец-то взять в руки гитару и уйти на волнах музыки
глубоко в свои воспоминания. Музыка всегда помогала мне в моменты
эмоционального накала, она усиливала мои чувства и в месте с тем
помогала выплеснуть их во вне. Так что я не стал терять времени и
только дойдя до нашей с Мадокой комнаты, бросил рюкзак и пиджак на
кровать и не переодеваясь подхватил чехол с акустической
подругой.
На пути к западному берегу, а
общежития располагались на восточном побережье, ближе к станции
монорельса, соединяющего Академию с Токио, мне и правда попадалось
очень много «случайно гуляющих» девиц. Да и скамейки на означенном
берегу были почти все заняты, кроме одной. Мне оставалось только
покачать головой, пусть развлекаются. Сев на оставленную мне скамью
я достал гитару и начал перебирать струны. Поначалу петь не
хотелось, и я просто играл, то мелодию вальса, под которую мы с
Лалатиной танцевали на нашей свадьбе, то мелодию которую я
наигрывал нашим детям длинными зимними вечерами, когда на улицу
было опасно выходить из-за магического мороза.