— У меня так же. Может это какая-то магия? — хмуро подмечает
Мышь.
Мне тоже показалось, что первый удар при появлении жрицы был
самым сильным. Только я сумел вывести остальных из транса,
остальные просто «залипли» на Стайсу. Эффект новизны, или какое-то
хитрое колдунство?
И что она там говорила про свою Богиню? Это трёп, чтобы
запудрить мозги своим рабам, или она правда нашла связь с какой-то
сущностью? В этом мире не всё так просто, это я понял уже по
появлению Чёрти-что.
Нам он помогает в тренировках, а ей Богиня в чём помогает? Какие
способности прокачивает?
— И что она хотела на этих переговорах? — грозно скрещивает руки
на груди Хрюша, — Требовала сдаться поди, сучка такая. Правильно ты
её послал, Шурик! Мы их в блинчик раскатаем, а потом Мышь ещё
поджарит!
— Если бы...
— Она захотела, чтобы Шурик на ней женился! — заявляет
Малой.
— Малой, бл... — шипит Михалыч, спрятав лицо в руках.
— Она... ЧТО?! — обращается за секунду в мегеру Хрюша,
сравнявшись по источаемому ужасу с Черти-что.
— Да с чего ты взял, гадёнышь?! — она разворачивается к Малому,
словно именно он — источник всех бед и со Стайсой заодно.
— У нас в «учаге» парни учились глухонемые, — оправдывается он,
— я и навострился по губам читать. Михалыч спрашивал «чего они, да
чего…», вот я и читал… я не нарочно, правда… Я, чтобы наготове быть
в случае нападения! Лорд Шурик, да скажи ей! Аааа! — взвывает
Малой, когда Хрюша хватает его за ухо.
— Именно это она и предложила, — прямо говорю, — С её слов это
приведёт к концу войны и позволит объединить нашу зону. А это
откроет границы региона, если никто не забыл, — спокойно уточняю я,
встретив возмущённый взгляд девушки.
— Ты ведь ей отказал? Ведь отказал же?! — Хрюша близка к
истерике.
— Я не дал ей ответа сейчас, — отвечаю — У нас есть время до
рассвета, чтобы решить, как поступить.
Та вздрагивает, хмурит брови, готовится что-то сказать, но по
итогу лишь прикусывает нижнюю губу.
— Почему? Тебе меня мало? — с какой-то детской обидой шепчет
она, а на глазах выступает влага. — Эта кляча худая лучше, да?!
Ну вот, первое сложное решение, и уже бунт на корабле. Слишком
много демократии в нашем рабовладельческом обществе.
Я глубоко вздыхаю, унимая рвущееся наружу раздражение и злость.
Не на девушку, на саму ситуацию, в частности. Я ее собираюсь перед
ней оправдываться, но и унижать публично, показывая её «рабское
место», тоже не хочу.