Из такси Вернер выбирается первым. Собираюсь последовать его примеру, но он вновь останавливает меня твердым «Сиди»: остаюсь на месте инаблюдаю, как онстремительно обходит машину и открывает дверь теперь с моей стороны. Упиваясь его заботой, вкладываю свои тонкие пальцы в мужественную ладонь и касаюсь плечом его плеча. Даже если все это только следствие его беспокойства за мое здоровье, я не в силах отказать себе в удовольствии прикасаться к нему.
Вновь идет дождь. Чтобы я не промокла, Никита Сергеевич отводит меня под навес перед входом в отель, а сам забирает из багажника сумку с моими коньками и костюмом.
В лифте мы поднимаемся молча, но на этот раз тишина меня не тяготит. И когда наши глаза встречаются, никто из нас не отводит их в смятении или смущении – после двух месяцев изматывающей игры в прятки это ощущается как маленькая победа.
Когда лифт замирает на нужном этаже, тренер выходит первым, а я на ватных ногах следую за ним. Несмотря на то, что его номер располагается первым по коридору, он проходит мимо и останавливается у двери, ведущей в мою комнату. Да, Никита Сергеевич несет мою сумку – объяснение его поведению может быть самым простым, но мое глупое сердце начинает учащенно биться в груди, взволнованное возможным продолжением вечера.
Роюсь в рюкзаке и дрожащими пальцами достаю из кармашка пластиковый ключ. Тренер забирает его, прикладывает к электронному замку и, когда раздался характерный щелчок, толкает дверь, пропуская меня внутрь.
- У тебя есть болеутоляющее, которое выписывал тебе врач на сборах в Новогорске? - спрашивает он мягко.
От его пристального взгляда и тихого, низкого голоса меня внезапно бросает в жар. Вернулось смущение и мне приходится несколько раз быстро вдохнуть и выдохнуть, прежде чем у меня получается ответить на его вопрос.
- Должно быть... – шепчу я. - В чемодане.
- Прими его и ложись спать, - внезапно он поднимает руку и ласково проводит указательным пальцем по моей щеке.
От этого мимолетного прикосновения внутри меня разгорается пламя, а адреналин начинает стремительно нестись по венам, разгоняя кровь. В воздухе повисает томительное ожидание, но Никита Сергеевич отступает назад.
- Но сейчас только семь вечера, - вяло протестую я.
- У тебя был трудный день, - он вздыхает и нетерпеливо проводит рукой по волосам. - Да и у меня тоже.