Пару раз последний сын Птахала всё же царапает меня. Такими
темпами я скоро сам окажусь в роли истекающего здоровяка — если
только ко мне не придут на помощь. А придут? Где все вообще? Кошусь
взглядом вбок (едва не пропуская очередной удар) и замечаю: все
собрались вокруг. Уары и Балагуровы, словно на базаре, зачарованно
наблюдают за нашей пляской. Видимо, помощи можно не дожидаться.
Чёрт! Усач не отвлекается на нихи пинает мне в голову какую-то
амфору, но теперь уже я стараюсь действовать непредсказуемо и ухожу
в самую очевидную сторону, атакуя с неудобного положения спиральным
ударом. Обманный контрудар, спираль, рубящий удар по голове.
Противник успевает отшатнуться, но с его головы летит окровавленная
шапка: попал.
— Ну всё, урод, тебе не сдобровать, — рычит усач, но не идёт в
бешеный напор, а отшатывается, и его взгляд начинает бешено бегать.
Он с чего-то решил, что его невмы будут мощнее, чем заготовленные
церковником высокого ранга. Что ж, удачи ему.
— Серьёзно? Ты совсем за боем не следил? — подначиваю я и отхожу
подальше. А то не дай бог, промахнется болезный.
— Заткнись! — орёт он, а Балагуровы начинают улюлюкать.
Я же выдыхаю и осматриваю местность. Заканчивать бой нужно
быстро и надёжно. Желательно — не поджарив собственные мозги.
Наган? Нет, долго заряжать. Быстрый выпад? Слишком неопределённый
итог. Невмы… есть у меня одна в заначке, которая может неприятно
удивить усатого сынка. Подбираю треснувший кувшин и убеждаюсь, что
в меня метнули кувшином с маслом… Масло!
Голова начинает трещать, сигнализируя, что атака невмами пошла.
Я решаю немного подыграть незадачливому колдуну и вою, словно иная
баньши. Даже Уары настороженно отходят назад — проявления
актёрского таланта они явно не ожидали. Усача же мои крики здорово
расслабили. Видимо, он уверился, что из этой схватки выйдет
победителем.
— Вот то-то, — заносчиво сообщает сынок Птахала, явно
успокоившись. — Будешь знать чернь, как поднимать руку на семью
аббата…
Я останавливаюсь и выпрямляюсь.
— Если позволишь, — замечаю я оторопевшему усачу, заканчивая
взглядом «Масляный узел» и поднимая окровавленную (когда только
успел?) руку, — я отвечу.
Щелчок пальцев. Озон бьёт мне в нос, пока искусственный глаз
заботливо затеняет редкое зрелище: молнии на уровне Арок. Аромат
грозы сменяется вонью горящего человеческого тела. Усач, хоть и
вопит (возможно, для поднятия боевого духа), но действует грамотно:
бросает саблю на пол, расправляет «стрекозу» за спиной и несётся к
ограде, отделяющей палаты от низлежащей терассы и прыгает.
Теоретически он мог бы попасть в один из бассейнов парой уровней
ниже. Практически же, судя по доносящемуся откуда-то снизу хрусту,
разряд электричества выжег «стрекозе» все внутренности.