Выйдя со двора я двинулся к хорошо знакомому мне трактиру. У
дядьки Василя не только пили горькую как не в себя, но и поигрывали
в картишки. Причём далеко не только гопота и ворьё, но захаживала и
благородная публика, и мелкие купцы, и дети купеческие. Кого-то
влекло сюда желание пощекотать нервы, других притягивала страсть к
игре.
Я довольно регулярно наведывался сюда. Поначалу, чтобы поесть
нормальной еды, а не казённую кашу. Потом добавилась продажная
любовь, а там и играть на мелочь в ножички и пристенок стало не
интересно. Коль скоро стал постарше и воспринимают меня уже иначе,
пришла пора подсесть и за карточный стол.
Прежде в трактире рубились в «торги», карточная игра чем-то
похожая на «секу» из моей юности, но значительно скучнее её, так
как тут блеф не предусматривался по определению. Игра была
рассчитана на чистую удачу. Так как деньги мне были нужны, а
возлагать всё на плечи фортуны или милость шулеров не рационально,
я решил внести свою лепту в азартные игры этого мира.
«Сека» пришлась аборигенам по нраву. Тут можно было и давить
банком, и блефовать на мелкой карте, словом она оказалась куда
азартней и живее. Правда уже совсем скоро все успели позабыть, кто
именно был автором этой игры. Она настолько вписалась в общество,
что в неё вскоре играли и в благородных салонах, серьёзно полагая,
что в неё играли всегда.
Впрочем, от признания меня автором игры мне ни холодно ни жарко.
А вот сам процесс закрыл все мои денежные потребности с лихвой. Я
запоминал по рубашкам всю колоду уже после второй раздачи и не
стесняясь использовал это преимущество, порой ставя в тупик даже
шулеров. Впрочем, я всё же старался не наглеть, чередуя выигрыши с
проигрышами, и никогда не уносил больше десяти рублей. Попросту
незачем.
Именно благодаря карточной игре я смог вложиться в мастерскую
Дудина, где станки появились по большей части моими стараниями. Как
впрочем и узоры на быках. Да заяви я право на долю и он, скорее
всего, не станет возражать. Вот только это не входило в мои планы.
Добрые отношения с оружейником, да, а зарабатывать на нём, нет.
Я даже хотел было и родным таким образом помогать, всё же имение
не приносило столь уж ощутимого дохода. Сотня десятин пахотной
земли, да полсотни выпаса и сенокоса. Этого вполне хватает на
прокорм двадцати восьми душ крепостных и более или менее достойное
содержание нашей семьи. Но ни о каком серьёзном достатке не может
быть и речи.