Имелся и второй положительный момент в возвращении на тракт —
чем дальше на юг мы продвигались, тем сильнее ранняя зима
напоминала позднюю осень. А проехав Эйналу, и углубившись в
приморскую лесостепь, так вообще почти в лето попал. Почему в
Хольшском графстве уже лежал снег, а тут, всего-то парой сотен
километров южнее, мне пришлось куртку снимать, я точно сказать не
мог. Видимо, все дело в горном кряже, отделяющем графство и часть
Эйнальской земли от этих мест. Он окончательно добивал ослабленные
Фарским хребтом северные ветра, дующие из Дорсайской степи.
Да и близость к морю тоже давала о себе знать. По ту его сторону
климат был более засушливый и жаркий. Благодаря чему не такое уж и
крупное Манкарийское море круглый год оставалось достаточно теплым.
И делилось этим теплом с прибрежными областями.
Море... К нему я выехал спустя почти две недели ежедневной,
выматывающей скачки, и оно меня покорило. Я сначала даже не понял,
что это за водная гладь показалась впереди. Подумал, что что-то
перепутал и вновь выехал к Эйне. Но потом, взглянув на солнце,
понял, что все это время двигался в правильном направлении. И тогда
до меня дошло...
Я сидел на берегу и всматривался в медленно набегающие на берег
стального, с зеленоватым отливом, цвета волны, вдыхал запах йода и
водорослей, слушал шум прибоя. Именно тогда я осознал, что люблю
море. И по-настоящему пожалел, что решил бороться за Фарские
баронства, вместо того, чтобы основать свою академию тут, на теплых
берегах Манкарийского моря. Это были два часа слабости, отдыха и
расслабленного ничегонеделания. Максимум, который я мог себе
позволить в нынешних обстоятельствах, впереди меня ждало еще около
суток все такой же безумной скачки.
И эти сутки прошли без особых происшествий. Теплая погода
позволяла мчаться вперед без оглядки на опасности вроде размытой
дороги и скользких камней. Про опасность нападения вообще молчу. То
ли тут, на юге, люди были добрее, то ли местный лендлорд хорошенько
так проредил бандитов, и те не рисковали показываться из своих нор.
Но за все время пути до переправы через Эйну, мне не встретилось ни
одного «лесного брата». Лишь крестьяне, да пара дворян с отрядами и
все.
Добравшись до парома, я понял, что зря не переправился выше по
течению. Проще было бы пересечь водную преграду у Эйналы, или ехать
дальше по старому тракту вдоль реки вместо того, чтобы сворачивать
на новый тракт, и уезжать настолько восточнее. А все потому, что
послушался торгашей в трактире, которые ругали старый тракт. Не
таким уж он и плохим оказался, как потом выяснилось, особенно для
одинокого всадника.