Под общий хохот, Сеня и Матвей помогли мне подняться.
— Повезло. Из волос гречку было бы сложнее достать, — философски
заметил Матвей.
— Вот тут я вообще не виноват, — поспешил оправдаться
Тарковский, быстро смахивающий с моего лица и одежды гречку.
— Ой-ли? А кто компот разлил? — я поднял пустой стакан и сунул
его толстяку в руки.
— Ну да, в этом как бы виноват, — замялся Сеня, но сразу нашёлся
с ответом. — Но это не было спланированной диверсией. Я не хотел,
чтобы ты поскользнулся и промочил штаны.
— А что со штанами? — я потрогал мокрое пятно на заднице. — Как
же мне сегодня от тебя тошно Тарковский, — я прикрыл глаза рукой и
сел обратно за стол. — Достал. Будь добр, унеси мою посуду. И
вообще, доедайте быстрее, занятие уже совсем скоро.
— Ты даже не знаешь, какое занятие, — попытался упрекнуть меня
Сеня.
— Всё лучше, чем с тобой препираться.
Тарковский заткнулся и все наконец занялись делом. Парни мигом
доели свою еду, убрали грязную посуду, и мы ушли из столовой.
Первым на сегодня оказалось занятие для факультета Страфиль —
энергетические плетения.
Ничего у меня не выходило. Я пытался обратиться к энергии, но
она совершенно меня не слушалась, словно принадлежала кому-то
другому. Тотемы тоже не отзывались. С ними было даже ещё хуже. Если
энергию я хотя бы ощущал и мог её наблюдать внутренним взором, то
Тотемов словно никогда и не было, полное отсутствие ощущений.
Промучившись полчаса без всякого результата, я прекратил
бесполезные потуги и посмотрел на других учеников.
Все старательно отрабатывали связывающее плетение и перед ними
постоянно вспыхивали искры энергии, когда они неправильно соединяли
нити плетения или накачивали его чрезмерным количеством энергии.
Только Арсений сидел себе закинув ноги на стол, смотрел в окно и
насвистывал какой-то лёгкий мотивчик. Брюнетка с каре отрабатывала
плетение лениво. Сделает, что-то вспыхнет, рассыплется, и сидит
несколько минут в прострации до следующей попытки. Кажется, просто
время тянет. Хотя и правду такая бездарная.
Чернава демонстративно не смотрела в мою сторону, полностью
сосредоточившись на задании, зато Василия то и дело оборачивалась
ко мне с беспокойством в глазах. Из-за этого плетение никак не
хотело у неё получаться. Шура, казалось, справлялся с плетением
лучше всех и уже перешёл на вторую стадию: подкидывал в воздух
красный резиновый мяч для лапты и накидывал на него плетение. Мяч
зависал в воздухе. Но то, что Шура лучше всех, я думал лишь до тех
пор, пока не повернулся к альбиносу, имени которого, к своему
стыду, я до сих пор не знал. В воздухе перед беловолосым висело
сразу три мяча.