Дэм с удовлетворением различил подрагивающий голос упрямого
библиотекаря. Болтает, значит, выживет. Однако что он, раздери его
сект, болтает!
– Ой, – кажется, будто Сандро услышал мысленный посыл Дэма и
вспомнил обещание сохранить свои догадки о прошлом добытчика в
тайне.
Похоже, даже рукой рот прикрыл от раскаяния.
– Вы очнулись, молодой человек…
Дэм услышал, как доктор Родригес направляется к кровати. Значит,
с библиотекарем все будет в порядке. А вот с ним самим… Оставаться
в Комнате так долго Дэмьен не планировал. Риск застрять в ней был
велик. Но и вернуться – значит сыграть в русскую рулетку. В отличие
от большинства горожан, он знал, что это такое.
Вернись Дэм сейчас, и боль, от которой он сбежал, набросится на
него с удвоенной силой. А ведь ему даже пошевелиться будет нельзя,
не то что дернуться. Скользкий от крови палец Ганса может соскочить
с разрыва, и тогда Дэма не спасет никакая регенерация. К тому же
новой порции боли Дэмьен собирался всеми силами избегать. Слишком
много ее было в его жизни.
Взвесив все «за» и «против», Дэм решительно двинулся к стопке
дисков и, покопавшись немного, выбрал с детства любимый фильм, в
котором где-то «в далекой-далекой галактике бушевали «Звездные
войны».
* * *
Дэмьен «пришел», когда за окном забрезжил неяркий дневной свет.
Такова была особенность Пасмурной зоны, неизвестно для чего
построенной сектами вокруг города-музея. Гигантские перекрытия из
милка – инопланетного материала, белого, как молоко, практически не
пропускали солнечные лучи, но под их воздействием светились сами.
Сразу же после Оккупации в Зоне начали селиться ошеломленные,
сбитые с толку люди, не умеющие почти ничего. Здесь до них не
добирались проливные дожди и снега, не палило солнце. Всегда тепло,
всегда сухо. Всегда светло. Только свет в зоне, окружившей Город,
был иным. Инопланетным. Даже самым солнечным днем в Пасмурной зоне
было… пасмурно. Как будто небо плотно затянули грозовые тучи. Но
люди с радостью шли под навес смыкающихся на стометровой высоте
перекрытий и строили свой город из осколков разбитых башен, не
догадываясь, что скрытое милком солнце обидится на спрятавшихся от
него детей.
Сначала жителей Пасмурной зоны выдавало лишь отсутствие загара,
но через полвека горожане наконец заметили, что изменения в
«пасмурниках» оказались куда глубже. Мутации и уродства появлялись
все чаще, и даже эксу не под силу было их исцелить. Началась волна
исхода. Все, кто решил перевезти свои семьи, отдавали последние
гроши в казну наместников, лишь бы получить прописку в одном из
двенадцати Секторов. Но Пасмурная зона не опустела. К жителям, не
осилившим прописочный налог, слишком беспечным или трусливым,
добавились те, кто оказался не в ладах с законом. И через какую-то
сотню лет Пасмурная зона стала огромным криминальным районом –
головной болью правительства и добропорядочных горожан.