Я с нескрываемым облегчением
вздохнула. Ну Томас, ну пройдоха! Любой другой на его месте
радовался бы и прыгал на месте от восторга. Подумаешь, разбудили
его в неурочный час. Так ведь по важному поводу. И кто
разбудил!
— Но это еще не все, — продолжил
Томас. Сделал паузу и торжественно добавил: — Его величество
особенно подчеркнул, что желал бы видеть на аудиенции и тебя.
Я встала, неловким движением едва не
опрокинув стул. Затем села. Опять встала, прижав к груди руки.
Меня? Его величество Роберт Визгорд,
король Альмиона, желает меня видеть? О Белые Боги, так это же...
это же...
— Потрясающе, — выдохнула я,
наконец-то подобрав подходящее слово. — Томас, это же совершенно
невероятно!
— Точнее сказать, король сказал, что
хочет познакомиться с моей невестой, — добавил Томас, который с
усмешкой наблюдал за моей своеобразной физической зарядкой. С
сарказмом пояснил: — Полагаю, желает принести тебе искренние
соболезнования в связи с тем, что ты будешь вынуждена связать свою
судьбу с таким гадом и мерзавцем. Вот поэтому ты нужна мне как
женщина.
В этот момент я обнаружила, что
прижимаю к себе злополучный гребень. Осторожно положила его на край
стола и робко улыбнулась.
Моя душа пела от радости. Я буду
представлена самому королю! Я ведь даже к дворянству не принадлежу!
Мои родители с ума сойдут от счастья, когда узнают об этом.
«А предатель Джед от злости себе все
локти искусает», — шепнул внутренний голос.
Да плевать мне на Джеда! Я досадливо
фыркнула, донельзя недовольная, что память подсунула мне мысль о
мужчине, который едва не опорочил меня на веки вечные. Пусть живет
долго и счастливо со своей женой. В конце концов, если бы он не
вздумал похвалиться перед своими друзьями столь сомнительным
любовным подвигом — то я бы никогда не узнала, насколько гнилая у
него душа. И не отправилась бы в столицу, спасаясь от всеобщего
порицания и позора. А следовательно, не встретилась бы с Томасом и
не спасла бы ему жизнь.
— На твоем месте я бы так не
радовался, — тут же поторопился спустить меня с небес на грешную
землю Томас. Жестокосердно фыркнул: — Аль, тут плакать впору.
Улыбка тут же сползла с моих губ.
— То есть? — осторожно переспросила
я, не понимая, куда клонит Томас. Тут же понятливо вздохнула: — Ах
да, сейчас, должно быть, ты поведаешь мне, какой противный и гадкий
этот самый король.