- Хорошо, ранья Агата, - послушно
кивнула она и вышла из комнаты.
Я слышала, что в восточных провинциях
среди простолюдин в ходу были обращения «ранья» и «ран», что
означало «старшая» и «старший». Там, откуда я была родом, такой
традиции не было – это отличие лишний раз напомнило мне, как
помотала меня судьба. Два года жизни в столице на воровском дне, а
теперь вот – восточные провинции с чуждыми мне традициями.
Повернувшись к ванне, я опустила руку
в воду. Теплая. Когда я в последний раз купалась в ванне с теплой
водой? Кажется, это было в прошлой жизни. У воров не принято было
греть воду – обливались холодной. А тут еще и кусок мыла положили.
Мыло в воровской обители было не в ходу. Настоящая роскошь.
За моей спиной скрипнула дверь, а
следом кто-то громко ахнул. Я оглянулась. Молоденькая служанка
стояла на пороге с полотенцами в руках, старшая застыла в паре
шагов от меня – обе таращились на мою спину в ужасе, и я
догадалась, в чем причина.
Клеймо воровки.
Выжженная между лопаток «птичка» в
виде буквы «V» и корона над ней. Буква «V» указывала на
принадлежность к воровскому ремеслу, а корона означала, что вор
клеймен по королевскому указу.
Еще прежний правитель Гатарии
выпустил указ, по которому вора, пойманного впервые – клеймили, во
второй раз – отрубали правую руку, в третий – левую. Четвертого
наказания для воров предусмотрено не было, ведь безрукий не
способен ничего украсть.
Заметив, как старшую служанку –
Агату, кажется, - затрясло от отвращения, я отвернулась, не желая
видеть ее лицо, и зашла в ванну. Опустилась в теплую воду – и даже
глаза закрыла от удовольствия.
Едва я успела подумать о том, как же
хорошо нежиться в теплой воде, как до моих ушей донесся полный
гадливости голос:
- Господин не предупредил, что нам
нужно будет дотрагиваться до клейма воровки. Как унизительно!
- Ранья Агата! – с испугом попыталась
остановить ее молодая Бланш.
Мои глаза раскрылись сами собой.
Повернув голову, я остановила взгляд на Агате. Лицо женщины было
искажено отвращением так сильно, что, казалось, она едва
сдерживается, чтобы не плюнуть в мою сторону.
Наверное, это был тот самый момент,
когда натянутая струна внутри меня лопнула.
Унизительно? Она сказала...
унизительно?
Что эта выхоленная накрахмаленная
служанка из дворянского дома знает об унижении?