- Бесприданница я, княже. Сам видишь,
нищие мы, одна корова всего. Лошадки и те келарем дадены, а то, что
привезли возы полные, с мукою и припасами, то твои кормовые,
посольские, токмо тебе предназначены - слышала, как дедушка с
дядькой меж собой говорили.В твоей полной власти мы – уедешь, с
голоду все помрем, а в обители голодно. Коли в осаду возьмут, то
вымрем как в голодные лета, а здесь хоть лес прокормит. Опять –
батюшка говорит, что плоды чудные посадили благодаря тебе, и теперь
выжить можно. Вот я и пришла к тебе сама, с охотой, деда меня не
неволил! Я сама, он токмо согласился. Сказал, что крепкому боярину
женка нужна ночами для услады, а тут окромя меня нет никого –
старая мамка, да с пузом сноха – ты на них и не смотрел. А вот
взгляд твой я на себе приметила, будто крапивой ожигал. У меня
между ног все влажно было от взглядов твоих...
«Бойкая девица, прет, что бульдозер,
и газует. Нет, не игра это дедули, тут пошла сплошная
самодеятельность. Девка какие то свои планы лелеяла, а я ее
обломил. Вот и взвыла, режет правду-матку, ведь и крыса, загнанная
в угол бросается, что же говорить о бесприданнице. Это же самый
отстой по местным меркам. Никто таких замуж не берет, не
рационально – если только не пару лишних рабочих рук для повышенной
эксплуатации, от которой такие красотки живо в старух
превращаются!»
Мысли текли холодные и расчетливые,
девчонка не очень красивая лицом, чуть страшненькая даже, но
решительная и бойкая – такие ему нравились своей настойчивостью,
отнюдь не наглостью – последних сразу отшивал. А эта сейчас
действует как камикадзе, что увидел американский авианосец –
ручонка снова стала его поглаживать.
- Тебе женка на ночь нужна, и не
говори что не так – вон у тебя какой стал, вздыбился, как межевой
столбец вкопанный! Так к чему тебе вдовицу искать, если девка
рядом? А ежели узнает кто, что ты здесь, разговоры пойдут – бабы
ведь болтливые. А я молчать буду, не сомневайся, княже. И деда
прикажет всем помалкивать, что ты меня огулял – к чему все это. А я
ласковая – и ты первый у меня будешь, княже. А уж ласкать тебя буду
сладко, научусь, ты не сомневайся, я понятливая…
Так настойчиво его в жизни еще
никогда не добивались – решительно и упорно, всегда он сам проявлял
подобное, а тут все с ног на голову обратилось. Все есть –
упорство, хитрость, даже легкий шантаж – ох и хитры евины дочки. Но
карты еще не были раскрыты, а потому он решил спровоцировать
«банщицу» на откровенность: