- Княже, еще немного, и вот за тем
леском обитель будет. Крест на колоколенке виден, если
приглядеться.
Малой ехал на дедовской лошадке
охлюпкой, без седла, которого в хозяйстве у старика и отродясь не
имелось. Да и зачем крестьянину оно – на конях пахать нужно, в
телегу запрягать, а не разъезжать, подобно дворянину или казаку.
Тут скакуны нужны, не пузатые кобылы, или мерины, что из всех
аллюров предпочитают только шаг.
- Ясно, - Князев посмотрел на рощу, и
действительно над кронами деревьев нашел взглядом крохотный крест –
расстояние изрядное, с версту будет. Он отправился в поездку в
монастырь с двояким чувством – с одной стороны радовался, что
наступит хоть какая-то определенность, а с другой отчетливо
понимал, что после тайной встречи с келарем Авраамом события могут
понестись «вскачь» - на земле Смута, и кровь рекою льется. А он
один в этом мире, и положится не на кого, кроме этого мальчишки,
что всячески стремиться ему помогать, причем изо всех сил, и с
радостью, хотя дед два алтына с копеечкой стребовал за «услужение»
на четыре седьмицы – то есть за месяц. И чуть повернувшись в седле,
Князев спросил мальчишку:
- Я тебя выкуплю, вот только три
рубля найду и грамоту составим. Мне верно служить будешь?! Слугою,
али боевым холопом, коли до схватки дойдет?! Не струсишь?!
- Живот положу, крест в том целую, -
мальчишка тихо ответил, без всякой аффектации, как серьезно
принятое решение, а тут рано взрослеют. Кабальные грамоты ведь
разными бывают – человек может продать в обельные холопы, без
всяких прав, за определенную сумму. Но чаще всего холопами закупы
становятся – в долг взяли деньги под урожай, а вернуть в срок не
смогли, вот и пиши пропало. А есть грамотки, что на договора более
похожи, там условия уговариваются, как и кем служить, и за какую
плату или содержание, а также срок. Вот только мальцы такую запись
составить не могут, за них решение «большак», то есть старший в
роду или семье, принимает. А тот это тогда делает, когда продажа
продиктована обстоятельствами – допустим большим долгом, отдать
который невозможно. Вот и отдают в холопы собственных детей, прежде
вольных.
Крепостного права, как понял Иван, в
виде полного рабства, тут нет, до него еще уйма лет пройти должна.
Через сорок лет Юрьев День только отменят, когда любой крестьянин
может раз в году осенью заплатить помещику «пожилое» и уйти к
другому владельцу земли, на лучшие условия. Или вообще переселиться
на пустующие земли, где еще не утвердилась государственная власть –
но там и защиты не будет, и неизбежны все риски от этого. Налетят
степняки, пожгут хозяйство, и уведут в рабство. Если только в
Сибирь не бежать, за Уральские горы, что Камнем именуют, в Сибирь.
Но и там загадочная Югра есть, осколок ханства, где к русским
неприветливо относятся, и война постоянная идет. Но одно хорошо – в
тех землях никогда крепостничества не будет, слишком обширен тот
край…