- А вот и обитель, княже, - мальчонка
вопросительно посмотрел на него и негромко произнес, чуть
напряженно.
– Мне лучше с лошадьми на подворье
монастырском быть, там монашек от келаря ждет. А тебе тихо пройти к
калитке – а то одежа твоя в глаза приметная. Вот там она – а келарь
ждать там обещался.
- Хорошо, ты только настороже будь,
мало ли что. Но стреляй только в самом крайнем случае, я
услышу.
Князев покинул седло, Митяй тоже
спешился, держа коней за уздечки. За эти дни он научил мальчишку
пользоваться «пистолем» - тот оказался хорошим учеником, а
однозарядная ракетница не ружье, в упор картечью не промахнешься,
что показала пробная стрельба. И патронов дал полдесятка – вполне
хватит, если ограбить попытаются и коней отобрать.
- Будь уверен, княже.
- Надеюсь на тебя, не оплошай. Если
что стреляй, и уводи лошадей за рощу, я тебя там найду.
Иван поправил ремень чехла –
привычная тяжесть оружия на плече придавала ему уверенности. И
вздохнув, полагаясь только на интуицию, под прикрытием кустов,
направился к бревенчатому тыну…
- Одежда на мне воинская, что в бою
годная – и тем от кимоно отличается. В лесу или кустах ее плохо
видно, а потому ратник может стрелять во врага безнаказанно, когда
тот не ждет нападения. А ружья любого противника уничтожат, на
расстоянии до двухсот шагов. Заряжаются они быстро и при хорошо
обученных стрелках в бою ваши пищали, что у стрельцов, супротив них
ничего не стоят, как и луки.
Иван положил ладонь на собранное для
демонстрации ружье, а священник задумчиво вертел в пальцах
разряженную гильзу – на листке бумаги высилась грудка пороха,
вытянутые пыжи, рубцеватая пуля Майера. А еще мультитул лежал, с
выдвинутым набором всех приспособлений.
- Не помогли вам, княже, ружья и
одежка ваша, раз лихие людишки отрядец твой истребили, а ты
сам-один до Москвы добрался…
- Да кто же знал, что у вас тут такое
творится? Да тут боевым походом с ратью идти надобно, а со мною
всего полдесятка воинов было, да проводник, которого воевода дал! И
то мы вражин по дороге за год много побили, может две сотни и
будет, если не больше!
Гневным голосом резанул Иван и
суровым взглядом посмотрел на смутившегося келаря. Тот опустил
глаза, задумчиво глядя на мультитул, тронув пальцем чехол с
застежкой. Две монашки на лавке за три часа не проронили ни слова,
будто немые. Одна уже тетка в немалых годах, полтинник, никак не
меньше, ровесница келарю, или чуть помладше, все время смотрела на
него натурально «горящим» взглядом, порой покусывая губы, а пальцы
на лежащих на коленях руках заметно подрагивали. Вторая монашка
была намного моложе – женщина лет двадцати пяти, с гладкой кожей на
бледном лице. И она также с нескрываемым интересом слушала его
долгий рассказ, и порой даже ахала, не скрывая обуревавших ее
эмоций.