- Убивать будут двух сразу, ибо я на
престол самая реальная кандидатура, а она опасный свидетель и моя
родственница. Одного меня можно самозванцем объявить, но вот ее
вряд ли кто осмелится опорочить. Не девка гулящая – монашка, к тому
же известная, и свои деревеньки имеющая, пусть и данные ей двумя
царями только на кормление до конца жизни. А если нас двое, то уже
семья выходит, рода князей Старицких продолжатели!
Иван посмотрел на новенькую
часовенку, сложенную из ошкуренных бревнышек - блестящая желтизна
сразу бросалась в глаза. Как-то все просто получилось – на третий
день после посещения им обители, явился келарь в сопровождении
десятка стрельцов, приехал в закрытом возке, где был еще монах
Никодим. Называли его при людях иноки исключительно боярином, а
наедине князем – впрочем, так же и все семейство Семеново его
именовало. Вывод напрашивался один – церковники старались сберечь
инкогнито. Ведь даже один выигранный день мог решить многое, стоит
только дождаться отряда князей Одоевских. Те ему по матери
двоюродные братья, а по местным раскладам это многое значило. С
такой поддержкой можно решиться на многие дела, а пока цель одна –
выжить.
С монахами прибыли на телегах мужики
из села, привезли бревнышки. И за один день срубили небольшую
часовню, украсив ее маковкой с крестом. И тут же ушли в лес
заготавливать бревна – келарь распорядился усадьбу «боярину»
поставить - «негоже жить в избе у смердов». Вот и ставили мужики
домину стахановскими темпами, трудились от зари до зари. А вчера
возы с кирпичами пришли из самой Лавры, с ними каменщики – две печи
большие класть. Причем, ему это не стоило ни копейки, даже на
кормежку не пришлось тратиться - монахи снедь разную доставили и
много, а из села бабы-поварихи пришли, под телегами спали, с
мужьями в обнимку – середина лета, тепло по ночам, благодать,
только успевай работать, пока дождей нет. А все торопились «урок»
сделать – Никодим приглядывал строго, характера строгого, его
боялись все, даже стрельцы.
Их осталось на охране пятеро, с
пищалями и бердышами. Молчаливые и суровые мужики зрелых лет с
бородами – не юноши, мужи, улыбок на лицах не видел. Дорогу
перегородили сдвижными жердями, за которыми установили легкие
бревенчатые стенки с бойницами – «гуляй-город», и поставили телеги,
в которых спали. Там их и кормили, с мужиками стрельцы не общались
совсем – но ему подчинялись беспрекословно, знали, кто в одиночку
«гулящих людей» у обители побил…