Приклад толкнул в плечо раз, через
пару секунд Иван выстрелил во второй раз, и принялся перезаряжать
ружье. Он попал – лях свалился с коня, а вот казак с вислыми усами
и оселедцем, согнулся, так и не успев запрыгнуть в седло.
«Лисовчики» на улице заметались, выбегая из домов – вот их то он и
принялся отстреливать. Удобно очень – только добегут до коня, и
стреляй в этот момент, когда застыл у седла, перебрасывая
поводья.
- Княже, сзади скачут!
Иван повернулся на выкрик Малого,
вскинул ружье – с тыла заходило сразу полдесятка всадников, и
выстрелил дуплетом, затем перезарядил и снова выстрелил. Врагов
осталось всего трое, один упал вместе с лошадью, второй сверзился с
седла. Пошли в ход два патрона с картечью – враг остался один,
поляк решил удрать. Но не тут-то было – на него набросились Кузьма
с Лукьяном, стали пластовать саблями.
- Князя имай! Пся крев!
«Ого, так ляхи по мою душу», -
удивления не было, Иван повернулся и разрядил два заряженных пулями
ствола в скачущих «лисовчиков». Тех был с десяток, размахивающих
сабельками. Зря, такой героизм мало кто оценит – живых не будет – в
каждой пищали картечи вдвое больше чем в ружье заложено, два
магазина АК-74, если по весу пуль все шесть пищалей посчитать. И
стрельцы не подвели – бабахнула правая половина, потом левая, и он
добавил свою пару выстрелов. Когда дым рассеялся, картина как в
сказке – лошадей снесло, улица опустела от стоящего на ногах и
копытах супостата. А на павших навалилась орда мужиков с топорами,
что вырвалась из леска, дождались селяне момента. И пошла резня,
пока стрельцы медленно перезаряжали свои «самопалы». А вот мужицкие
вопли Ивану не понравились категорически – «секрет полишинеля»,
право слово, теперь бежать отсюда нужно и немедленно, куда
подальше. А он-то простодушно думал, что никто не знает кто он
такой на самом деле.
- Княже с нами! Бей ляхов!
- Князь Старицкий!
- Ваше величество, беда, нужно
немедленно бежать!
Оставаясь наедине с ней, верный
Лукьян всегда обращался по титулу. В том, что ее обманом и угрозами
заставили принять постриг, верного человека не смутило – Людвиг фон
Ренцель был предан ливонской династии с детства, будучи пажом
молодой королевы, и ставшим доверенным другом в ее тайнах. Он давно
сжился с личиной русского «служилого», причем не дворянина,
простоватого и глуповатого на вид ратника – таким его и принимали
даже священники. Хотя за спиной немца стояли восемь поколений
благородных остзейских баронов, что ревностно служили почти три
долгих столетия дерптским епископам. Но младший сын не имеет право
на наследство – замок, порядком разрушенный, и «тощие» земли, где
на болотах ничего толком не растет. Перед ними всего две дороги –
или в монахи, с надеждой стать настоятелем монастыря, либо служить
более знатному роду. Вернее богатому и могущественному, не
потерявшему влияние в смутное время, что уже на целых полвека
накрыло его несчастную Ливонию.