И снова занавески – алые, просвечивающиеся
насквозь; струящиеся, вздыхающие под невидимым ветром, взметающиеся, словно
волосы красавицы.
Клод, сам полуобнажённый, возлежал на
кроваво-красных подушках в окружении практически нагих гурий. Его красные,
словно рубин, прямые волосы, алой рекой текли по рельефным мускулам, привлекая
внимание.
Картина показалась Николь столь же
непристойной, сколь и приковывающей внимание. Встречи с братом ожидаешь в иной
обстановке.
«Он инкуб», – напомнила она себе. – «То,
что по человеческим меркам аморально, по представлению их расы-племени, должно
быть, норма».
Инкубы и суккубы – воплощение аморальности
и извращенности. Глупо ведь ожидать благопристойности в таком месте, верно? Но
как себя не уговаривай, а контролировать кровь, приливающую к щекам от
смущения, получается плохо.
– Сестрица! Милый ангел!
Бархатный голос дуновением прошёлся по
коже, словно изысканная ласка:
–
Как мило с твоей стороны наконец-то навестить меня!
– Где ты берёшь такие винтажные сорочки?
Николь, как могла, старалась разрядить
слишком пафосную атмосферу. Всё казалось нереальным, как павильон для съемки
фильма.
– Тебе нравится? – облизал алые губы
инкуб.
– Подобные тебе даже в саване для
покойника выглядят сексуально. А что касается твоего наряда – думаю, если
пороюсь в сундуках на антресолях, смогу отыскать похожие в гардеробе моей
бабушки.
Клод засмеялся. Смех его растекался
прохладным ручьём, играл, как пузырьки в шампанском – мелодичный, манящий.
– Ты соскучилась, маленькая сестрёнка?
– Ты сказал, что я могу прийти, если мне
понадобится помощь или защита.
Лицо Клода приняло внимательное,
заинтересованное выражение:
– Кто посмел угрожать тебе, ангел?
– Мы может поговорить наедине?
Три обнажённые красавицы легко вспорхнули
с кровати и словно растворились, затерявшись за многочисленными занавесками.
– Теперь мы одни. Говори, – мягко и
вкрадчиво произнёс Клод.
Николь не знала, как подступиться к
разговору. Присутствие Клода давило на неё, окружающая обстановка – смущала, и
вся ситуация казалась сюрреалистической.
– Я хочу знать, что на деле означает быть
суккубом. Что я почувствую при инициации? И что будет с человеком после… –
Николь заколебалась, подыскивая подходящее слово, – после этого процесса.
Бровь Клода насмешливо и вопросительно
изогнулась: