Думали, что
задерживается третий, может, заболел. Через неделю сообщили, что он
повесился в последний день каникул. Оставил записку, мол, никого не
винит. Просто не хочет возвращаться в этот ад.
А я невесту
свою увидел! Сказала мне Катя:
- Самый
неактивный у нас сегодня Большов.
- Извините,
Екатерина Васильевна, - ответил я, поднявшись. – Меня уже наказали
на первом уроке.
- Тогда
просто два, садись, - сказала мне Катя и продолжила. – Второй на
очереди самый неактивный будет Никитин.
- Извините,
Екатерина Васильевна, - подскочил второй отличник. – Меня наказали
на прошлом уроке.
- Тогда
тоже два, садись, - мило улыбнулась Катя. – Ну, раз виновные
закончились, просто… - она ткнула в список. – Во! Селиванов был
сегодня неактивным.
- Так
точно, Екатерина Васильевна! – проорал кадет,
подрываясь.
Две недели
я и Дима топтали плац. Остальные-то сменялись, просто я и Дима
торчали там каждый день. Даже надоели немного инструкторам, нас
оставляли на индивидуальные занятия через день. И через день мы с
Димой делали уроки, когда группа спала.
Я-то всё в
уме ещё на плацу решал, в комнате самоподготовки только записывал,
а он просиживал после отбоя по два-три часа. Вот Димон и сломался
первый – просто кинулся на препода и, пока его не связали, хорошо
того покусал. Увезли в дурку, а там посмотрят.
Через две
недели я остался один. Индивидуальные занятия на плацу каждый день,
кроме выходных. Господи! Как я ждал воскресенья, чтобы нормально
выспаться!
И ещё через
две недели, наконец, победил. Моим истязателям просто надоело меня
истязать. В грустный понедельник капитан, начальник черчения,
сказал, что ему не нравятся мои глаза и велел пройти в медкабинет.
Я направился туда легко, даже весело.
Другой
капитан для проформы заглянул в мои покрасневшие, но смеющиеся
зенки и прописал мне месяц отдыха и службу в строевой части. Пока
он делал запись в журнале, я сказал, что с его заключением пойду в
независимую экспертизу.
- А разве
есть ещё независимые?! – воскликнул он насмешливо.
- Для
московского боярина Большого найдётся, - проговорил я равнодушно. –
И даже если я конченный псих, мне почему-то кажется, что признают
меня совершенно здоровым.
- Думаешь,
что боярин, так всё можно! – озлобился капитан. – Моё слово всё
равно решающее, хоть проведи десять экспертиз!