Заплесневелые болотно-зеленые стены были испещрены трещинами.
Трухлявый дощатый пол был готов провалиться от первого твоего шага,
а, судя по сквозняку, в занавешанных окнах не было стекла.
Но, даже несмотря на естественную вентиляцию, воздух пронизывал
запах сырости и, что настораживало, мертвечины.
Оглядевшись, Виктор заметил на противоположной койке бездвижное
тело.
Отбросив вонючее одеяло, он спустил обутые в ботинки ноги на
пол. Гнилые половицы отозвались скрипом.
— Братик, тебе нельзя вставать!
К нему тут же подскочила не так давно выпустившая из объятий
миниатюрная девочка лет десяти. Затасканный серый комбинезон,
длинная молочно-белая коса через плечо и миловидное, но бледное
лицо.
В больших лазуритовых глазах плескалось беспокойство, а худые
ручонки потянули обратно на жесткую койку.
— Пожалуйста, полежи немного, а я пока за врачом сбегаю!
Брови подпрыгнули сами собой, когда Виктор новыми глазами
оглядел убогий клоповник, наверняка ставший больницей по какому-то
невероятному недоразумению.
— Обожди ты со своим врачом, Козявка, — отмахнулся он от
назойливой девчонки. — Дай в себя прийти…
Девочка удивилась его тону и послушно замерла у кровати.
Когда Виктор поднялся на ноги, голова закружилась, а ноги
подогнулись.
Шмакодявка ринулась на помощь, но чемпион резко выпрямился и
остановил ее рукой:
— Не упал.
Жрать хотелось люто и голова закружилась именно от голода. Но,
судя по тощему телу, для его нового организма это было привычное
состояние.
Скрипя половицами и похрустывая разминаемыми суставами, Виктор
подошел к соседней койке.
На ней лежал скрюченный труп молодой девушки в штопанном платье.
Мутные, стеклянные глаза смотрели в потолок, бледно-синее лицо было
испещрено гнойными струпьями, по которым, жужжа, ползали мухи.
Шмакодявка старалась вовсе не смотреть в эту сторону.
В мыслях даже промелькнуло опасение насчет той дыры, в которую
занесло Виктора. Неужели у местного врача не было банальных
антибиотиков? Или то, что убило эту девушку, было страшнее простой
инфекции?
Не придумав ничего лучше, он задвинул дырявые шторы вокруг койки
с покойницей. Они, конечно, не спасли бы от болячки вроде Сибирской
язвы, но труп хотя бы перестал мозолить глаз.
Осмотревшись, Виктор приметил в углу комнаты умывальник.
В грязном зеркале отразилось худое скуластое лицо низкого, но
плечистого подростка с желтыми глазами и копной вихрастых
соломенных волос. Лоб и виски обхватывала наспех налепленная
перевязь из окровавленной марли, которую Виктор сразу же
стянул.