Дверь за спиной хлопнула, и через
секунду Реган уже накинул ей на плечи куртку такого же темно-синего
цвета, как и платье Шайлы. Она вновь медленно отодвинула одну за
другой его руки, замершие, словно в нерешительности.
Куртка – это было хорошо, очень
хорошо. Тепло. Дана прибавила шагу, стараясь не оглядываться.
Женщина ждала ее у самой кромки воды, в том самом месте, где
девушка выбралась на тропу к дому всего два дня тому назад. Морская
гладь была спокойна, и только откуда-то издалека доносился голос
двигателя пароходика, покинувшего остров.
Здесь, на берегу, выпрямив спину,
женщина казалась еще стройнее, но, подойдя к ней, Дана с удивлением
обнаружила, что она, пожалуй, совсем не так высока, и даже сейчас,
без каблуков, легко могла бы улыбнуться, глядя этой женщине прямо в
сердитые глаза.
Они некоторое время стояли молча.
Дана смотрела на море, так похожее на то, у которого она любила
отдыхать, приезжая в Польшу. Прозрачная волна лениво колыхалась,
бережно касаясь кромки берега с рассыпанными там и сям крупными и
мелкими камнями, сглаженными годами.
Море везде одинаковое, как и земля. А
вот люди… Люди могут быть совсем другими. Хотя здесь они, кажется,
обыкновенные. Почти обыкновенные. Она чувствовала, что в мужчинах
было нечто, что притягивало, манило. А в Шайле? Пожалуй, тоже. И
еще что-то совсем неуловимое, что-то, к чему хотелось прикоснуться,
потрогать и даже погладить.
Эта мысль рассмешила, и Дана невольно
улыбнулась. Взявшийся словно из ниоткуда порыв ветра заставил ее
поправить разметавшиеся волосы. У Регана не было ничего, что могло
бы помочь хоть как-то справиться с шевелюрой. Даже гребень отдал ей
свой.
– Я не знаю, откуда ты и почему не
хочешь разговаривать. Хотя можешь.
Словно поймав момент, когда девушка
чуть расслабилась, Шайла вновь заговорила, даже не поворачиваясь к
ней, как будто просто продолжая вслух прерванную чуть ранее беседу
с невидимым никому, кроме нее, собеседником.
– Ты можешь обмануть мужчин, которые
не видят ничего, кроме твоих сисек. Но не меня. Я вижу, как ты
реагируешь на сказанное ими и молчишь. Твое молчание тревожит. Как
и имя, которое ты назвала, книга, которую ты явно читала и раскрыла
именно в том месте, на той строфе, которую декламировал наш
толстяк.
Шайла медленно двинулась к кромке
воды, подняла плоский овальный камешек и ловко запустила его
скакать по воде. Один. Два. Три. Четыре… Что-то странное
отозвалось, и Дана ощутила нечто в этом невозможном,
сверхъестественном движении камня. Что-то, что связывало его с
женщиной, внимательно следившей за его прыжками.