Ему явно всё нравится. Судя по тому, что он всё ещё меня разглядывает.
Хватаюсь за его ладонь и становлюсь на резиновый коврик, ёжась от холода и вставая на носочки.
Макс быстро хватает с крючка моё розовое полотенце, безошибочно определив его среди других, и оборачивает вокруг бёдер.
— Второе розовое тоже моё, — стуча зубами, говорю я.
Ванная в этой квартире — самая холодная комната. Я не знаю, что это за проклятье. Кажется, здесь проблемы с отоплением.
— С кем-то живешь? — быстро сдёргивая полотенце с облупившейся еле тёплой батареи, спрашивает Макс.
— С с-соседками... с-с-с-снимаю… — объясняю, не переставая дрожать, пока он вдумчиво растирает меня розовой махровой тканью. — Они мог-г-гут вернуться… давай с-с-скорее...
— Замутим “тройничок”? — спрашивает он, ероша полотенцем мои намокшие волосы.
— Че-го? — замираю я, отбрасывая его руки.
— Шутка, — успокаивает он, щекоча меня под коленями.
Взвизгиваю, падая на него сверху. Макс приседает и сгребает с пола свою одежду одной рукой, а второй сгребает меня, закидывая себе на плечо. Смеюсь, прижимая голову, чтобы не словить лбом дверной косяк.
— Скорее! — кричу я, сжимаясь. — Белая дверь!
Его босые мокрые стопы шлёпают по голому линолеуму. Я визжу уже от холода. Он тоже неравнодушен.
Ворвавшись в мою комнату, падаем на кровать, которая жалобно скрипит.
— Что за кактус? — ржёт Макс, кивая на тумбочку.
— Это от бабушки! — возмущаюсь я, притягивая его к себе. — Антиквариат!
Старая щуплая ёлка со светящимися иголками — это мой ночник ещё с ноября.
Дрожа, прижимаемся друг к другу. Сплетясь ногами, руками и полотенцами.
— Од-д-деяло! — молю я, опомнившись.
— Ща! Блин! Бр-р-р-р-р…
Макс вскакивает и выдёргивает из-под меня одеяло. Скинув полотенце, сигает в мою постель, укрывая нас.
Соединив лбы, быстро дышим. По его лицу бегают красно-зелёные блики.
— Есть хочешь? — шепчу я.
— Ага… — шепчет он в ответ, перекатывая меня на спину и расталкивая мои колени своими. — Голодный, писец….
— Я сейчас о еде, — лепечу по-дурацки, разводя для него ноги так, будто ему туда влезть сложно.
Он тут же удобно устраивается, накрывая меня собой и одеялом. Прижимается раскрытыми губами к моей шее, которую я тут же выгибаю.
Мне так хорошо, и это пугает. Он… со всеми такой?
— Я бы поел, — бормочет Макс, делая движение бёдрами и проезжаясь возбуждённой головкой по моему животу