Мне вменили в обязанность носить на работе фрак и целовать дамам ручки. Молодые хозяева-китайцы не очень-то разбираются в европейской истории, по их мнению, во времена моей юности, в семидесятых годах ХХ века, люди подобным образом одевались и соответствующе себя вели. Я заикнулся было пояснить, что это не совсем так, но меня никто не собирался слушать. Пришлось целовать и целовать дамам ручки. Ну что ж, не самое обременительное занятие, даже если дам привозят в инвалидных колясках, хорошо хоть мои работодатели не заставляли меня делать реверанс.
А неиспользованный клон мне пришлось забрать к себе домой. Работодателю это показалось дешевле, чем хранить его или утилизировать. Я жил один, в служебной квартире, с двумя арендованными роботами, или, правильнее, сказать киборгами. Управление у них осуществляется при помощи электронного мозга, но кости, мышцы и кожа представляют собой биоинженерный продукт, созданный с помощью скрещивания животных и растительных компонентов. Выглядят они совсем как люди, но питание осуществляется скорее по растительному принципу: раз в неделю им нужно выпить стакан воды со специальными солями. Это мои повар и горничная, Паша и Даша. Повар для экономии был сделан в половину – только верхняя часть, зато горничная выполнена в виде прекрасной длинноногой красотки, которой впору участвовать в конкурсах мисс-что-нибудь. В качестве образца для нее я выбрал облик одной британской актрисы, которая прославилась в конце восьмидесятых – начале девяностых годов прошлого ХХ века. Когда я привез к ним моего клона, ей прибавилось работы: кормить его, поить, менять памперсы. У него при облике четырнадцатилетнего тинейджера оказался интеллект новорожденного младенца. Большая часть моей зарплаты уходила на оплату аренды этой прислуги.
На работе я быстро научился встречать гостей, говорил заученный текст, иногда приходилось импровизировать, что впрочем, не очень поощрялось. В процессе омоложения меня снабдили электронным переводчиком, вмонтированным в мозг. С ним я научился понимать и говорить на всех основных европейских языках и некоторых азиатских, например, на арабском, японском и китайском.
При всем при том, моего первоначального энтузиазма хватило на полгода. Потом все приелось, как уже бывало не раз и не два в моей жизни. Я стал выполнять свою работу все более и более механически. Я пробовал для разнообразия вникнуть в суть деятельности фабрики, понять специфику, но на ней трудились медики и инженеры, со всей страстью преданные делу своей жизни и относящиеся свысока к непрофессионалам. Хозяева бизнеса являлись еще более закрытой кастой. Однако эти мои «телодвижения» были восприняты настороженно. Отношение ко мне немного изменилось.