Бурный поток слов обрушился на меня с такой силой, что я перестал понимать, о чём она говорит.
Когда она ушла, мне пришлось взяться за ручку. На листке бумаги я по памяти воспроизводил её слова до тех пор, пока моё сознание не прояснилось. Потом я ещё долго сидел и, держа в руке листок, думал о правильности выбранного мною пути.
Он оказался не таким, каким я представлял его вначале.
Почему я вспомнил об этом сейчас…
Просто моя первая беседа с Анной оказалась не совсем такой, какой я бы хотел её видеть. Я не притрагивался к ней, и она не истерила, но всё равно – этот сеанс в какой-то степени тоже оказался для меня «первым»…
Всю следующую неделю я практически не появлялся в клинике. Моё время отнимал семинар-тренинг, на который меня неожиданно пригласили.
Пару раз я вскользь поинтересовался у постовой медсестры о самочувствии новенькой. И, удовлетворившись ответом: «Адаптируется…», – благополучно забыл о ней.
Все мои мысли теперь занимала Наташа. Наш роман развивался стремительно, она потихоньку переезжала ко мне, во всяком случае, я так думал, регулярно обнаруживая в своей квартире разные женские штучки. Меня радовал подобный поворот событий, я уже всерьёз подумывал, что пора завязывать с холостяцкой жизнью, и размышлял о том, как романтичней сделать предложение.
Анна сама попросилась ко мне на приём, передав своё пожелание через Лизавету.
Я был крайне удивлён её просьбой, так как раньше никто не проявлял подобного рвения. Я посвятил всю первую половину дня составлению смет на текущий ремонт, поэтому после обеда сам был рад просто побеседовать.
– Лиза, пусть Тегельская зайдёт. – Я положил трубку и стал листать историю болезни новенькой.
Из записей психолога я понял, что она пока не «раскрывалась». Все характеристики сводились к стандартным отпискам вроде: «коммуникабельная, без признаков агрессии, заниженная самооценка…». В анамнезе тоже особенных отметок не наблюдалось. Пока я силился составить для себя примерный образ пациентки, в дверь тихо постучали.
– Войдите!
Я поднял глаза от бумаг и не смог скрыть удивления. Ничего общего с тем затравленным существом и нынешней Анной не наблюдалось. Она быстро шла на поправку. Лицо округлилось, а на щеках появился румянец, огромные ясные глаза больше не были отёкшими. Собранные на затылке в тугой хвост волосы отливали каштаном.