Анна плавно проследовала к стулу и вопросительно посмотрела на меня.
Я понял, что она ждёт приглашения сесть и жестом указал на кресло. В этот раз она не показалась мне худой. Скорее наоборот, в джинсах и футболке я смог без труда разглядеть её вполне округлые формы. Она часто дышала – явный признак волнения, и я не стал напускать на себя серьёзный вид.
– Хорошо выглядите. Уже освоились у нас? Условия здесь хорошие. Я бы сказал – лайт-режим [1]. Уверен, что процесс адаптации не станет болезненным.
– Вы правы, Роман Евгеньевич. Я не ожидала подобного. Особенно мне нравится заниматься с лошадьми. Правда, я ещё не так уверенно всё делаю. Дядя Ваня помогает.
– Научитесь. Итак, вы приехали по собственному желанию? Уверены, что нужна наша помощь?
Я пытался распознать, насколько серьёзны её намерения относительно лечения.
– Нужна. Иначе меня бы здесь не было.
– Всякое бывает. Кого-то по суду отправляют, кого-то опека принуждает.
– Меня – мама…
– Принудила?
– Нет, просто она решила мне помочь.
– А до этого не хотела?
– Хотела. Но мы больше ругались, чем делали что-то конкретное.
– Обычное дело. Ты останешься на год? – Обычно я редко переходил с пациентами на «ты», но в этом случае даже не заметил. – Или…
– Я бы хотела выдержать год. Но пока не знаю.
– Хорошо. Ты попросилась ко мне, значит, захотела поговорить. С чего начнём терапию?
Анна ненадолго задумалась, потом совершенно отстранённо произнесла:
– Я не знаю, что нужно говорить. Как проходит этот процесс?
– Ты говоришь о том, что тебя беспокоит. А потом мы вместе решаем, как избавиться от этого. Например, что ты чувствуешь сейчас?
– Ничего, – резко произнесла она. – Я уже давно не чувствую ничего… Кроме безразличия.
Выражение её глаз в этот момент изменилось, в них словно колыхнулась жизнь. А это означало лишь одно: её истинные чувства шли вразрез с тем, о чём она думает или заставляет себя думать.
Я ощутил интерес. Мне захотелось сделать её более вовлечённой в разговор, и я сказал то, чего никогда не говорил пациентам, тем более на первой беседе:
– Ты когда-нибудь задумывалась о том, во что превратилась твоя жизнь? Ты к двадцати семи годам заработала хроническое неизлечимое заболевание и каждый раз во время запоя рискуешь умереть.
Анна передёрнула плечами и изменила позу. До этого она сидела так, будто в её тело вставили кол, а сейчас грузно обмякла и откинула голову. Она молчала целую минуту, потом, не глядя в мою сторону, стала говорить: