– Курсант Голицын? Где вас носит? Я
уже час вас разыскиваю по всей базе!
– Меня? – удивился Иван.
– А кого же еще?! Аш-сун Нивг
распорядился переправить вас на ту сторону. Где ваши вещи?
Голицын развел руками:
– Я без вещей.
– Отлично. Следуйте за мной!
Полет на «Эсмеральде» над лунной
поверхностью мог бы, наверное, стать незабываемым приключением,
если бы только большая его часть не проходила над темной, ночной
стороной спутника. Чуткие приборы катера, конечно, не требовали от
экипажа блуждания в потемках, но и особых красот на обзорные экраны
не выводили. Только в самом начале, на взлете, Голицын успел
полюбоваться на величественную цепочку кратеров: огромного, чуть
поменьше, еще меньшего и относительно небольшого. Дальше, вероятно,
должен был идти совсем мелкий, но его очертания уже скрывала
непроглядная тьма лунной ночи.
База Корпуса прикрытия –
несостоявшаяся Школа – выглядела с высоты даже солиднее, чем та,
откуда они только что прилетели. По крайней мере, огнями она
светилась, как новогодняя елка в Кремле. Од-сун высадил Ивана у
главного шлюза и, не попрощавшись, унесся в ночь. Голицын не
удивился: за все время полета они с альгердом не обменялись и двумя
фразами.
Доступ в шлюзовую камеру был
свободный. На заполнение переходника воздухом ушло около минуты, и
вот, наконец, герметичная створка беззвучно отошла в сторону,
пропуская Ивана внутрь.
Здесь уже была искусственная, земная
гравитация – кажется, Глеб что-то такое говорил в том своем письме,
но Голицын, разумеется, об этом и думать забыл и, едва переступив
порог, от неожиданности припал на правое колено. Впрочем, тут же
поднялся, сверился с датчиком на запястье на предмет состава
атмосферы и, убедившись, что воздух, как тому и положено, пригоден
для дыхания, с наслаждением отстегнул шлем, затем стянул скафандр,
аккуратно повесил его в нишу у выхода и решительно шагнул к двери
напротив. Вот он и дома!
За дверью его уже ждали. Комитет по
торжественной встрече состоял из четверокурсника Майкла Мейера и
двух малознакомых Ивану курсантов третьего курса, судя по нашивкам,
араба и австралийца. В руке американца был взведенный в боевое
положение бластер.
– Так, спокойно, спокойно: свои! –
Голицын с улыбкой приподнял открытые ладони, демонстрируя безмерное
миролюбие.
– Видали мы таких своих, – Майкл,
впрочем, и не думал опускать оружие. Его спутники сделали каждый по
шагу вперед, обступив Ивана справа и слева.