…Место из пророка Исаии, читаемое священником во время проскомидии: Яко овча на заколение ведеся, и яко агнец непорочен, прямо стригущаго его безгласен… – я слышал много раз. Но однажды эти много раз слышанные слова буквально пронзили меня. Во время великого входа, когда воспоминается крестный путь Спасителя, я смотрел на отца Феодора, видел, как он берет Чашу и дискос с жертвенника, выходит с ними на солею, затем входит в алтарь и ставит их на престол, знаменую тем погребение Господа. С этого момента служба не может быть прервана ни при каких обстоятельствах, и священник не имеет права оставить храм даже в случае смертельной опасности, всецело предавая себя в руки Господа.
Пока он шел по солее с Дарами, я вспомнил эти слова пророка Исаии, вспомнил его семью, матушку Галину, деток, вспомнил, как безгранично он их любит, и пережил очень острое чувство. Я осознал умом и сердцем, что в эти минуты он приносил все самое дорогое в жертву Богу, и понял, чего стоит эта жертва.
Почему-то в тот же самый момент мне подумалось о царевиче Димитрии. Дети гораздо больше знают Бога. Если ребенок всей душой предан Богу, молится Ему, он и умом начинает постигать волю Божию. Ведь Господь мог бы сохранить царевича Димитрия, но, видно, не без его согласия принял Он жертву отрока. Поэтому жертву, принесенную ради прекращения Смутного времени восьмилетним царевичем, должно назвать добровольной.
Такое понимание жертвенности царевича Димитрия открыло мне смысл выражения «царственное священство». Есть у Василия Великого такие слова: «Всякий может управлять и властвовать, но только царь может умереть за свой народ». Их я тогда, конечно, не вспомнил, но прожил это мгновение с ощущением открытия. Мне стало ясно, в чем именно заключается царственность священнического служения – в том, что он жертвует собой, всем, что ему дорого, абсолютно всем ради народа Божия. Более высокого служения на земле просто нет.
Этот эпизод навсегда похоронил в моей душе сентиментальные чувства к науке. Мне все еще было жалко расставаться с любимым делом, но теперь я понял, что прежняя жизнь – это отчасти жизнь для себя, а в предстоянии пред престолом Божиим компромиссов быть не может. Не случайно в таинстве Рукоположения в иереи будущий священник снимает с руки кольцо и трижды обводится вокруг престола. Как во время венчания жених и невеста трижды обводятся вокруг аналоя с иконами, так и он – но обручается Церкви.