– Почему к Аланду не пришел? Абель говорит, ты заболел, но его к черту послал, опять развоевался?
Гейнц сыпал вопросами, Вебер сел на постель. Это хорошо, что Абель сообщил, что он заболел, можно этим прикрыться.
– Гейнц, я, в самом деле… Я сегодня Аланду только надоем своей тупостью.
– Да своей тупостью ты всем надоел, фенрих. Если плохо, и Абель сам к тебе пришел, то что ты выделываешься?
– Не ходите вы ко мне каждые пять минут, я хочу побыть один.
Он сидел, упираясь в постель прямыми руками, так легче дышалось, но сердце все набирало темп, в глазах мутилось. «Как тебя выгнать-то, Гейнц?»
Гейнц расположился в кресле, взял с подставки оставленную Вебером сонату.
– Гейнц, уйди, ты ведешь себя бесцеремонно.
– Так, может, Абеля все-таки позвать? Он не такой церемонный, придет, даже после того, как ты его выгнал.
Абеля сейчас – это было бы хорошо, но Вебер, в самом деле, его выгнал.
– Не надо, я посплю.
– Счастливых тебе сновидений, на разминку будить? Или только после китайских церемоний?
Сердце поубавило темп, хоть видеть начал.
– Гейнц, если нельзя, не отвечай, вам приказано меня отсюда выжить? Кто, Аланд или это Абель распорядился?
– Они просили тебя разгрузить из-за твоего нездоровья.
– Я понял, Гейнц.
– Ладно, не буду нарушать твоей приватности.
Гейнц ушел, Вебер натянул китель, сапоги, шинель тяжелая, еле на плечи накинул. Как он завтра будет работать? Пожалуешься – лишнее подтверждение их правоты, Аланд поймет, в чем дело. Еще и он сейчас начнет разносить?
Вебер спустился по стене на пол, опять сердце трепетало. Как бы уйти отсюда?
Дверь он, оказывается, не запер, потому что без всякого стука вошли Аланд и Абель, как всегда между собой продолжая свой, не для ушей Вебера, разговор. Его никто ни о чем не спрашивает, продолжают говорить, напряженно, сдерживаются. Вебера подняли, из шинели вытряхнули, китель тоже долой, Абель вроде как приобнял за плечи – и резко бьет по грудине. Сердце глубоко споткнулось и забилось медленнее. Вебера Абель осторожно укладывает на постель, Аланд садится рядом, обе руки Веберу на сердце. Стало отпускать. Аланд говорит только с Абелем, мысли путаются, перед глазами все то фокусируется, то расплывается, так ни слова от Аланда и не услышав, Вебер заснул.
Утром проснулся в разобранной постели, тело благодарно гудело, наполненное силами и отдохнувшее каждой мышцей. До разминки пятнадцать минут, Вебер встал, прислушиваясь к себе, всё в порядке. Тот кошмар, что с ним был вечером, безвозвратно исчез. Хотелось думать, что исчез именно безвозвратно, что вчера чудесным образом он не подвергся никаким объяснениям, и всё болезненное Аланд с Абелем исцелили.