– Скорее, Борис Петрович, вылезайте, – затараторил Никанор Никанорыч, которого от выхода отделял еще я, сидевший с краю – Товарищи-то мои, как вы изволили выразиться, ждать не любят. Прямо в бешенство вступают, когда ожидать приходиться. Такие вот они, нетерпеливые, товарищи-то.
Мы вышли на безлюдный тротуар остановки. В стороне темнело облезлое металлическое укрытие со скамейкой, для утомленных пассажиров. В домах, вдоль дороги не горел свет, фонари светили как-то тускло, неощутимо. Словно город, начавши медленно умирать, когда мы только сели в трамвай, теперь умер окончательно.
Отчего-то в моей памяти не сохранился хлопок перепончатых дверей, противный лязг растворяющегося в ночи пустого, словно бы неживого вагона. Как будто едва мы с Никанор Никанорычем ступили на мокрый асфальт остановки вокруг не осталось ничего кроме неподвижного черного города.
Тишина, впрочем, продолжалось недолго.
Из тени фонарного столба выступила темная фигура. Высокий худощавый человек в длинном, чуть не до пят, черном пальто чинно поднял руку в качестве приветствия и направился к нам. И как-то оказался он от нас в позиции, когда лампа светила из-за его спины и совершенно не видно было его лица. Виден был только силуэт. Черный длинный силуэт с рукавами и вытянутой головой, судя по тени, лысой.
Никанор Никанорыч похлопал меня по плечу.
– Ну вот, Борис Петрович! Вот он – товарищ наш! – Никанор Никанорыч вытянул шею навстречу незнакомцу. – Мои приветствия с нижайшим.
– Здравствуйте, здравствуйте, – голос незнакомца был низок, бархатист, шипящ, вообще приятен на слух. Поздоровался он по-видимому с нами обоими и тут же спросил меня, – Не надоел вам, Борис Петрович, этот тип? Ведь болтун такой, что хоть уши зажимай. Хоть бы спутника своего постеснялся, ведь кандидат же наук. Каких наук, кстати?
Имя мое, судя по всему, было хорошо известно в кругах, в которых обращался Никанор Никанорыч со своими товарищами. Все знали меня по имени.
Фонари как будто стали еще тусклее и никак я не мог разглядеть лица нового знакомца.
– Технических, кандидат технических наук, – щурясь и кое-как собираясь с мыслями ответил я.
– Во! – силуэт поднял кверху длинный указательный палец.
– Да, исследует интереснейшую, перспективнейшую вещь, между прочим! – подхватил Никанор Никанорыч. – И вот поди ж ты, уперся в глупейшую стенку – бьется с коллегой своим Анатоль Санычем, программистом, третью неделю подряд…