Ладно, давай Ксюш, уже признайся себе, что ты тащишься от того, что он тащиться от тебя. И тебе очень хочется продлить эти мгновения его агонии, потому что скорее всего, стоит только отдаться ему, как этот интерес потухнет…
«Руслан уснул?»
Данил
Она не выйдет. Она вроде довольно четко сказала, что отношения со мной, какие бы то ни было, ее не интересуют. Даже кофе не взяла. Хотя я знаю, что она любит именно такой капучино. Со своим чертовым клубничным сиропом. Я сам выпил. И думал о ней. О том, какая она сама сладкая на вкус. Провел день с бывшей и дочерью, выслушал очередную сплетню об очередной неправильной подружке Риты и попрощался. Съездил на тренировку, во время которой все время думал о том, что дрочка в машине стала самым ярким событием за последние месяцы. И мне хочется повторить. Не трахнуться без эмоций, а ощутить ни с чем не сравнимый кайф запретного плода, коим сейчас является Ксюха. Это достает откровенно говоря. Хочется трахнуть и забыть, а я все равно приезжаю и как мазохист застыл в ожидании. Придет, не придет. Третью сигарету уже скуривая, смотря на темное пятно ее окна. Свет уже выключен, а на мои две смс так и ответа не было.
Но тут я замечаю, что дверь подъезда тихонько приоткрывается, и меня как током бьет.
В паху тут же становится до боли тесно. Хотя где – то на подкорке сидит мысль, что это может быть кто угодно. Но я все равно бросаю сигарету и как мальчишка — девственник бегу в этот подъезд, в котором меня может ждать все что угодно. Захожу внутрь, буквально протискиваюсь и почти задыхаюсь пряным запахом клубники. Яйца словно в кулаке сжали, я тяну руку, чтобы схватить чаровницу, но она отбегает к лестнице.
— Ксюша..
— Тихо ты. Пойдем. – кивает она и уходит, а я как привязанный за ней. Уже пофиг куда, главно поближе. Чуть скорость увеличиваю на третьем этаже догоняю, и несмотря на сопротивление, к стене оттесняю, двумя пальцами за щеки обхватывая, затылком к стене прижимаю.
— Попалась, птичка.
— Да подожди, я показать тебе кое – что хотела.
— О, у меня тоже есть, что тебе показать, — захват в плен губ проходит успешно, а у меня внутри все ликует. От того, что мой язык наконец — то в мягком рту, а мои руки на маленьком теле. Она мелкая конечно. Стоит представить, как в ней тесно, как по мозгам возбуждение бьет. Руки уже на заднице, а я бугром трусь о животик плоский.